О. Да. Это очень важное заявление. Это заявление существенным образом окрашивает те признания, которые я уже сделал. То есть оно не меняет их, но объясняет подоплёку моего поведения и поведения многих других людей тоже.
В. Если готовы, то приступайте.
О. Это было примерно за полгода до убийства Кирова1. Ко мне попросился на приём Молчанов, тогда рядовой сотрудник Особого отдела ОГПУ. Это было, конечно, очевидное нарушение субординации, сначала он должен был обратиться к своему непосредственному начальнику, но я решил его принять. Менжинский2 к тому времени уже сильно болел, фактически я исполнял обязанности председателя ОГПУ, исполнял их хорошо, я не сомневался в том, что после смерти Менжинского меня назначат на этот высокий пост. Поэтому был заинтересован окружить себя максимальным количеством преданных лично мне людей. О Молчанове я кое-что знал, знал, что у него в прошлом были какие-то уголовные дела, дал указание не ворошить их, до поры, до времени. Поздно вечером, когда людей в здании управления было сравнительно мало, я принял его. Молчанов сообщил мне буквально следующее. Несколько дней назад в Особый отдел поступил письменный приказ Менжинского подготовить в кратчайшие сроки подробную аналитическую записку о состоянии дел в военных округах, настроениях среди красноармейцев, особенно, среди командиров, главный упор сделать на вопросы образованности, стремления к карьерному росту и т. д. «Любопытно, – подумал я тогда. – Менжинский мне ничего не говорил об этом приказе. Не лежится старому лису на домашнем диване». «Что вас настораживает, товарищ Молчанов, – спросил я. – Текущая проверка боеготовности нашей армии. Международная обстановка напряжённая, в Германии Гитлер пришёл к власти. Времена наступают такие, что всего можно ожидать». «Так-то оно так, – сказал Молчанов, – но, как мне удалось выяснить, точно такие же приказы, за подписью Менжинского, поступили в Особые отделы на местах, причём со строжайшим запретом информировать о сделанной работе центральный аппарат». «Такие проделки не в стиле Менжинского, – подумал я. – Похоже, старика кто-то использует вслепую. Хотелось бы знать, кто?» «Но это ещё не всё, – сказал Молчанов. – В Генштабе у меня есть агент-информатор, бывший полковник царской армии Карамзин, можно сказать, мой личный агент, я работаю с ним с Гражданской. Я помог ему пересидеть в штабе Приволжского округа, пока шла операция „Весна“