– Нет. Независимый. У него свой бизнес в Москве. Любопытная личность, стоит приглядеться внимательнее.
– Даже так?
– 20 лет назад сидеть бы ему далеко и долго. Но сейчас, извините, демократия. Чем ты думаешь заняться в первую очередь?
– Хочу съездить в больницу, узнать о Сидоренко. Если можно, поговорю с ним.
– Годится. Завтра и начни.
– И сегодня еще успею.
– Да, время уже 6 часов.
– Ну и что.
– Хорошо. Только давай сначала позвоним, узнаем. А то он может уже умер, а ты поедешь.
– Звоните, – Медведев сел за стол, напротив своего начальника и машинально взял ручку, лежавшую перед ним.
– Забыли, что ли? – Михаил Степанович усмехнулся. – Уработались вконец мужички. Лучше бы пару бриллиантиков оставили, нам бы с тобой не помешали.
Медведев только улыбнулся и переложил ручку на стол начальника.
– Да… Алло? Склифософского? Скажите, у вас лежит Сидоренко с огнестрельным? Да? Говорить может? Хорошо, спасибо. Ну вот, тебе повезло, езжай, допрашивай. Кстати, там есть охрана?
– Егоров.
– Пусть ночь продежурит, а утром сменим.
– Хорошо, – Медведев поднялся.
– А насчет премии – подумай.
– Тут и думать нечего, Михаил Степанович. Надо делить на всех.
– Хозяин – барин. Иди.
– До завтра.
– До свидания.
Надев белый халат, Медведев шел по коридору. Медсестра со стерилизатором в руке шла ему навстречу.
– Вы к кому? – спросила она, увидев посетителя.
– К Сидоренко.
– А. Он в десятой.
– Спасибо. Как он?
– Ужасно.
Медсестра свернула, переступая порог открытого кабинета. А Медведев пошел дальше, смотря на таблички. Дверь 10 палаты бала закрыта, и Медведев по привычке сначала постучался, а потом уже вошел в небольшую, с четырьмя койками, комнату. Три из них были заняты, на четвертом, привалившись к свернутому матрацу, сидел и скучал Егоров. Увидев Медведева, он тут же вскочил.
– Наконец-то, капитан.
Больные с двух коек отсутствовали, их постели были заправлены и лишь на третьей, вытянувшись на спине, лежал человек. Боксера и олимпийского чемпиона в нем узнать было трудно. Бледный, с заострившимся носом, с черными веками и волосами, ежом торчавшими над слегка выпуклым лбом. Он не шевелился, и только одеяло на груди поднималось от слабого дыхания.
– Как он?
– Сейчас спит. Ему вкололи успокоительного, а до того устроил бучу.
– Что такое?
– Да ему сказали, что жена умерла, ну, он и дал всем прикурить.