Ее под старость забили вскоре. Какое было большое горе.
Два дня ревела, ее жалела,
клубком свернувшись на теплой печке,
и долго мяса совсем не ела, слывя притихшею овечкой…
Мама успокаивает:
– Корова уже старенькая, 16 телят принесла. Мы же от нее телочку Чернушку оставили. Обгулялась уже. Весной опростается, с молоком будем…
Не ем мяса. Мама берет в магазине тушенку в банках и варит суп. Только удостоверившись в этом, сажусь есть.
Тяжело примириться с утратой. Думаю: все, кого мы любим, остаются где-то рядом. Требуется время, чтобы привыкнуть к их отсутствию наяву. Мысленно они долго или навсегда остаются с нами. Моей подруге Нине после смерти кота, прожившего у нее 14 лет, первое время по ночам чудилось: умывается, ходит по комнате, тихо будит ее… Так мы устроены.
Мне двенадцать с половиной лет. После школы сидим на печке с подругой Зоей и гадаем: смогли бы мы выдержать пытки или нет, случись война. Я сознаюсь, что нет: всех партизан выдам сразу же. А вот босиком по снегу – слабо?
Как по команде, скидываем чулки, валенки и, увязая голыми ногами в снегу, совершаем по огороду два круга, не успев почувствовать холод. Снег крупный, сыпучий, покрытый сверху настом, только разогрел кожу. Покрасневшие ноги горят, как ошпаренные.
Года три назад (в сорок с гаком лет) я сиганула зимой в прорубь – ради интереса и за компанию. Ощущения – будто выскакиваешь из бани, а внутри тебя самовар, очень комфортно, приятно, щеки жаром пышут! Но регулярно обливаться холодной водой или купаться в проруби – не для меня! Хотя и вижу, что последователи Порфирия Иванова, каковой является старшая сестра, будучи на пенсии, благодаря закаливанию избавились от хворей, давлений, ожирений и замечательно выглядят; единомышленники встречаются, ведут здоровый образ жизни, никогда не плюют на землю в прямом и переносном смысле и всем желают добра и здоровья. Что сказать? Молодцы! Но считаю садизмом – бросание в прорубь младенцев! Согласилась бы закаляться по-японски, с точностью до наоборот – в горячих источниках. Скорее, ничего не стану делать впрок. Не приветствую накопительства чего бы то ни было, считаю: все лишнее – портится. И умышленное голодание – не для меня, даже тоскливо слышать об этом. И не хочу зависеть от идей. Предпочитаю свободу в поступках, желаниях. Остаюсь «вольнодумкой» и «неверующим Фомой», как называла меня мама.