— Бобров, скажи честно, ты был уверен, что я поеду?
Он пожал плечами.
— У меня выбора нет. Если я тебя не привезу, твой дядя меня в
бараний рог согнёт. Он мои карточные долги выкупил.
Я сочувственно хлопнул его по плечу, рухнул на широкое сиденье и
почти мгновенно уснул.
Разбудил меня сильный толчок. Я дёрнулся, открыл глаза и потряс
головой.
— Gorazd tiy spat’, Konstantin Platonovich.
Мне потребовалось секунд пять, чтобы понять — что за небритая
рожа маячит напротив и о чём она говорит. Тьфу ты, ёшки-матрёшки,
это же вчерашний знакомец Бобров. А сам я в экипаже и куда-то
еду.
Ещё пара секунд, и я вспомнил — в Россию! Напоил и уломал чёрт
языкастый.
— Доброго утра, — буркнул я недовольно, по новой вспоминая
русский язык.
— Да какое утро, за полдень уже.
Я отодвинул занавеску на окошке в дверце и хмуро посмотрел на
пейзаж, проносящийся мимо.
— Где мы?
— Недавно Льеж проехали.
Мысленно вспомнив карту, я поморщился. Неплохо мы удалились от
Парижа, скоро граница и немецкие княжества.
Бобров повернулся и постучал в стенку экипажа, подавая знак
вознице.
— Сейчас остановку будем делать. Заодно и пообедаем.
И правда, через десять минут наш экипаж свернул с тракта и
остановился у придорожной гостиницы. Я распахнул дверцу и спрыгнул
на землю.
Разминая ноги, подошёл к лошадям и удивлённо поднял брови.
Механические скакуны с Авалона! Кливлендские гнедые, если не
ошибаюсь. Похоже, мне надо менять представление о России. Даже в
Париже дворяне предпочитают ездить на живых лошадях, не слишком
жалуя заграничные новинки. Может, моя родина и не такая отсталая,
как принято считать в Европе. Бродят ли там медведи по улицам или
это досужие байки?
— Костя, — окликнул меня Бобров, — идём. Судя по запаху, здесь
вполне сносно кормят.
Обеденный зал в гостинице был светлым, скатерти чистыми, а
прислуга симпатичная.
— Что будете заказывать, господа?
Девица, подошедшая к нашему столику, нарочно выпячивала грудь с
глубоким декольте и лукаво улыбалась.
— Рекомендую взять свежайший “кюисс де гренуй”, с чесноком и
горчицей.
— Неси, красавица, — Бобров осклабился, — я сейчас что угодно
съем.
— А мне яйца пашот и лотарингский пирог.
— Вина?
Я кивнул:
— Белого.
Хихикнув и стрельнув глазками в Боброва, девица убежала.
— А что там с письмом?
— Какое письмо? — Бобров так увлёкся разглядыванием служанки,
что не сразу понял вопрос.