Вот оно что! А я-то думал, на кой чёрт Шувалов чуть ли не за
свой счёт учил в Сорбонне этих балбесов. Он оружейников из них
готовил, и сам, похоже, нахватался Высокого искусства.
— Это здесь ты бакалавр, один из тысячи. А в России будешь
уникальным специалистом. Хочешь — сам организуй всякие мануфактуры,
хочешь — купцам на заказ делай. Или к матушке-императрице на службу
поступай. Она таких, как ты, ценит!
С такого ракурса я на проблему не смотрел. Верно говорит зараза
Бобров: деланный маг, знаток Высокого искусства в России зверь
редкий. Своих по пальцам можно пересчитать, иностранцы не часто
приезжают. Можно неплохо подняться, если смотреть по сторонам и
ловить выгоду.
— А Искусники с Талантом?
— А что они? Ты им не конкурент, они в императорской армии
генеральские погоны зарабатывают. Или в Сибирских наместничествах
сидят.
Точно-точно, я и забыл — у русских дворян считается потерей
чести разменивать Талант на низкую работу со Знаками и Печатями.
Впрочем, здесь, во Франции, нравы те же самые — дворяне с Талантом
или в гвардии короля, или усмиряют дикарей в заморских
колониях.
— Костя, поехали, — Бобров обнял меня за плечи одной рукой, — не
пожалеешь. Если не понравится, продашь наследство и обратно
вернёшься. Хоть при деньгах будешь. А то смотреть без слёз не
получается, как ты живёшь.
Он обвёл рукой мою убогую мансарду.
— Не хочу.
— Ладно, — неожиданно легко согласился Бобров, — тогда давай
выпьем!
Из саквояжа появилась ещё одна бутылка.
— Из России привёз, хлебное вино двойной перегонки.
В кружки полилась прозрачная жидкость.
— За матушку-императрицу Елизавету Петровну!
Мы чокнулись. Ох и крепкая, зараза! В желудке стало горячо, а
хмель наконец-то дошёл до головы. А Бобров, с хитрым прищуром, уже
наливал вторую.
— Костя, — после третьей заявил он, — поехали в Россию.
— Да чёрт с тобой, поехали! Когда?
— Прямо сейчас. Есть во что вещи сложить? Нет? Тогда в мой
саквояж, он всё равно уже пустой.
Шатаясь и покачиваясь, я прошёлся по комнате, собирая пожитки.
Немного одежды, десяток-другой книг, кинжал и старая шпага,
доставшаяся от отца.
— Едем, дружище!
На узкой лестнице Бобров чуть не сверзился, но я поймал его за
локоть. У выхода из дома нас ждал закрытый экипаж. Возница с лицом,
замотанным шарфом, соскочил с козел и распахнул перед нами
дверцу.