— Нужна? — тупо переспросил он.
— Вы писали об этом аббатисе Августине из Кловерхолма.
— Верно.
Форель и кувшинка — герб на двери экипажа, доставившего гостью. Такие же изогнутые рыбешки и цветы, похожие на раздутые короны, есть на воротах аббатства. Рихард нахмурился и, подтянув к себе стул, сел. Запахнул полы пальто, чтобы прикрыть голые бедра.
— Экономка и секретарь, — сказала девушка, вздернув подбородок с миленькой ямочкой посередине. — В обязанности, полагаю, входит следить за домом, принимать клиентов, когда вы на деле или отдыхаете, и вести бухгалтерские записи. Я с этим справлюсь.
— Тридцать шендеров в месяц, — сказал Рихард. В происходящем прослеживался явный диссонанс. Эта девушка не была экономкой. Одна застежка на ее сумочке стоит больше тридцатки.
— Меня устраивает, — кивнула она.
— Вообще-то это я беру вас на работу, — напомнил он.
— Хотите что-то уточнить? Проверить мои способности? Получить рекомендации? Аббатиса передала вам письмо, — она расстегнула сумочку, вынула оттуда конверт и протянула его Рихарду.
Он мельком взглянул на знакомый почерк — ровный, четкий, с легким наклоном влево — и снова посмотрел на гостью. Она не опустила ресницы, и Рихард невольно нахмурился. Обычно люди страшатся встретиться с ним взглядом лишний раз. Но незнакомка смотрела прямо на него с каким-то отчаянным вызовом.
У кандидатки, которая приходила вчера, он спрашивал — умеет ли та читать и писать. Задавать этот вопрос девушке, сидящей на его продавленном диване, казалось кощунством.
— Как вас зовут?
— Карна.
— И все? Просто Карна?
— Да. Мне называть вас Рихард?
— Можно Харди. Как вам угодно.
Он откинулся на спинку стула, рассматривая девушку. Скорее всего, ей двадцать с небольшим, но держит себя как взрослая дама, и одежда вдовы добавляет лет. Тонкие черты, на подбородке ямочка. Фигура хорошая — видно и под плащом. Над правой бровью родинка. Слева вдоль лица спиралью закручивается темная прядь, покрытая моросью тумана, словно бриллиантовой пылью.
В его гостиной Карна выглядела так же уместно, как лебедь в курятнике.
Рихард постучал письмом по раскрытой ладони.
— Совместное проживание.
— Не слишком совместное, я полагаю, — уточнила она, и уголок ее губ, слегка подведенных розовой помадой, дернулся вниз.
— Разумеется, — кивнул Рихард. — Когда вы можете приступить?