— Угощайся, — разрешает Карна. — Они с орешками.
Кукла таращит на нее замазанные зеленой краской глаза. Внизу слышны голоса, и Карна смотрит через перила. Родители встречают гостей. На маме пышное розовое платье, она обещала, что Карне сошьют такое же. Кто-то заходит в дом, кто-то идет гулять в сад. Вечером прием, и Эдмон тоже приедет вместе со своими родителями.
— Я соскучилась, — доверчиво признается Карна кукле.
Солнечные зайчики пляшут по столу, застеленному белой скатертью, внизу смеется мама, вечером будут танцы, а впереди лето и целая жизнь, и ее счастье такое абсолютное…
Рихард вынырнул из воспоминания. Пульс под его пальцами почти не ускорился.
Карна моргнула, и зрачки ее сузились.
— Чаепитие с куклой, — сказал Рихард. — Мило. Я, правда, надеялся на что-то более волнующее.
— Я была счастлива тогда, — пожала плечами Карна. — Как принято одеваться в таверну?
— На тебя все равно обратят внимание, — ответил Рихард. — Что бы ты ни надела.
Она пошла наверх, а он невольно потер грудь и поморщился, словно от боли. Воспоминание было таким, как надо: светлым, добрым, и действительно дорогим для нее. Он бы и сам не смог выбрать лучше. Но ему отчего-то хотелось плакать, а сердце сжималось от чужой тоски по утерянному, или несбывшемуся.
***
Газета упала на стол перед мужчиной, и тот недоумевающе поднял глаза на посетителя в запыленном полицейском мундире.
— Не ожидал тебя увидеть… Что это? «Вечерняя Рывня»?
— Не что, а кто. Посмотрите на фото.
Мужчина нацепил на крупный нос очки, висящие на груди на толстой золотой цепочке, приподнял газету и подвигал ее туда-сюда, чтобы найти оптимальное расстояние.
— Мирабелла Свон. Сиськи у нее отличные. Постой-ка, Вилмос ее шпилит? Вот паскуда!
— Женщина за ее плечом, — сказал гость и, не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло.
— Не может быть, — протянул мужчина, всмотревшись в фото.
— Я тоже не сразу поверил, но это она. Каролина Кеза. Невеста с навьей свадьбы.
— Что ж… Мы ведь решили оставить ее в живых. Бедняжка не виновата, что ее отец оказался таким упертым ослом.
— Она видела нас вместе. И кое-что еще...
— Ты слишком много мнишь о себе. Твою невыразительную рожу она давно забыла.
— Она-то да, а вот ловец…
Мужчина кинул взгляд поверх очков на своего посетителя и уткнулся в страницы. Иногда его губы слегка шевелились, а седые брови сдвигались к переносице. Дочитав, он отбросил газету на стол.