- Брат! Вызови любую повитуху, только не ту, что ходит к Друне. Спроси – так ли важно не допустить супружеской близости, как только жена понесла? Я ничего не знаю об этом, а только… она шепчет Друне, что у тебя нет для нее времени, что она стала страшна и должна прятаться от тебя. Не дает ей выйти из покоев, будто бы оберегая…, а твоя жена совсем разучилась ходить. Сидит сиднем, как и моя мама сидела… и я боюсь за нее, - все-таки заплакала я, не выдержав всего этого. Друна возле меня потерянно молчала, опустив голову, и я сердито выкрикнула:
- Она тоскует по тебе, скучает! Любит! А ей говорят, что она страшна, а может, наговорили и еще чего похуже! Неужели же просто зайти, просто сказать, что она важна для тебя и нужна тебе… этой малости нельзя было?
- Нельзя тревожить, утомлять, чтобы не навредить дитенку, - пробормотал брат, вставая из-за стола. Шагнул к жене, жадно вглядываясь в ее лицо.
- Ты и правда тоскуешь по мне, лада моя, скучаешь? – прошептал тихо, а она жалобно всхлипнула:
- Умираю без тебя…
За дверью послышались совсем близкие, спешные шаги – стук каблучков отозвался судорогой страха, скрутившей внутренности. И я выскочила за дверь, прикрыв ее снаружи, прикрыв их собою. Первый раз прямо взглянула в ее глаза – отчаянно, с вызовом. Развела в стороны руки, положив их на теплое дерево – не пущу, пусть хоть убивает прямо здесь. Не знаю отчего, но чуяла, будто сейчас борюсь за свое счастье. Стражник молча стоял рядом. А мачеха сверкнула на него глазами, взглянула на меня снова, повела взглядом на мои руки на стене и… молча развернулась и ушла, потянув за собою темную тень…
Я шагнула в сторону и присела на корточки у стены совсем без сил – ослабели ноги. Сердце колотило в груди, тряслось испуганным зайцем, заболела голова. И думалось мне, что ту тень за ее спиной я вовсе и не придумала себе, потому что откуда бы ей взяться здесь, в полутемном проходе? Стражнику, наклонившемуся ко мне, я тихо пояснила:
- В голове хороводится. Посижу еще миг, а как попустит, так и уйду сразу. Только ты не пускай к ним никого, я прошу тебя… всем дорогим для тебя заклинаю, – шептала я, надеясь, что он не видит, как на деревянном полотне двери тает густая снежная изморозь, стекая вниз прозрачными каплями. Вот как я так? Не сдержалась, не убереглась, а она точно увидела и поняла все, и чего мне теперь ждать после этого? От осознания необратимости случившегося стало совсем плохо.