Я подхватилась, метнулась к своим сундукам и надо же! В первом же нашла нижнюю рубаху, посчитав это добрым знаком. Накинула ее, следом – полушалок на плечи и выскочила за дверь. Прошла по длинному проходу, растерянно оглядываясь - я не знала дома, не знала где мне искать его. Шла до самого конца, пока не дошла до окна и там запнулась, застыла на месте, потому что услышала…
Все, как тогда, когда брат был с Любчей – из-за двери раздавались похожие звуки. Ритмичный глухой стук временами прерывался, и тогда я слышала звуки поцелуев, бормотание и стоны – протяжные, хриплые – его голос. А потом женские – тонкие и жалобные… будто она была совсем без сил или ей больно… до боли хорошо! Мужской остервенелый какой-то рык и опять ритмичные стуки, громкое хриплое дыхание, слышное даже за дверью... Я замерла, не двигаясь и не дыша, а казалось – медленно падала в бездонную пропасть. Сколько я так стояла, как неживая, безнадежно опустив руки? В груди запекло… втянула в себя воздух, которого не доставало… опомнилась и задышала, развернулась и пошла на непослушных ногах, где-то по дороге утеряв полушалок.
Уляна… мой страх. То, чего я так боялась – его Любча… Вошла в отведенную мне светелку и осторожно опустилась на кровать. Я словно замерзла внутри, замерла. Прикрыла веки и жалко улыбнулась… ну надо же – сейчас бы поплакать всласть, а слез нет, как нет. Только еще с того раза жжет под веками, будто туда песка насыпано. Начала тереть кулаками, прижала сильно - не помогает, хуже только стало.
Сидела и раскачивалась всем телом, зябко обняв себя руками. Сама понимала, что не в себе сейчас, что нужно опомниться, успокоиться. А в голове одно - что же он не пощадил меня, не потерпел, не обождал хотя бы самую малость - эту ночь одну?!
Встала, вдруг разом решив, что буду делать дальше. Прошла, покопалась в сундуках, нашла и взяла в руки ножницы для рукоделья. Постояла немного, глядя в зеркало – глаза красные, больные и волосы растрепаны… стянула их в косу.
Большие кованые ножницы показались неожиданно тяжелыми, или руки вдруг ослабели? Решительно выдохнула и стала резать косу – прихватив рукой, понемногу, но верно. Связала срезанный обрубок такой же синей лентой, как та - обручальная. Осторожно положила на стол и посмотрелась в зеркало – тонкие светлые прядки пушились одуванчиком, едва достигая плеч неровными кончиками. Голове стало непривычно легко, даже отступила боль, раздиравшая ранее виски.