— Разве я разрешал двигаться? — холодно спрашивает Аяз, делая шаг назад и взмахивая рукой.
Хлыст ложится поперек ягодиц, обжигая, но оставляя лишь слабую розовую полосу.
От посыпавшегося града ударов (не слишком сильных, но очень быстрых) девушка завывает, кусая подушку. Аяз, не выдержав, откидывает свой инструмент прочь, и сдергивает штаны, практически рвя их на себе от нетерпения, и цепляется жесткими пальцами в ее пылающие бедра, буквально насаживая ее на себя. Викторию мгновенно накрывает волна оргазма, столь яркого, что она едва не теряет сознания. Из глаз текут слезы. Где-то на задворках сознания девушка ощущает, как ее муж, навалившись, рычит ей в затылок, будто самый настоящий оборотень, пульсирует внутри нее, но не останавливается, продолжая яростно вбиваться в ее тело с такой скоростью, что его движения сливаются в одно. Не сдержавшись, Аяз впивается зубами в ее плечо, чтобы не заорать в голос от ослепительного удовольствия, словно выворачивающего его наизнанку. Виктория придушенно кричит в подушку, не понимая, где начинаются ее волны, а где — его судорожные рывки.
Дыхание у Аяза еще сбито, в груди колотится так, что он сам у себя диагностирует едва ли не сердечный приступ, но он заставляет себя скатиться с тела любимой женщины и разглядеть последствия своего безумия.
— О богиня, Вики, — в ужасе шепчет он. — Прости!
На плече у Виктории жуткий кровопотек со следами его зубов, бедра и ягодицы просто пылают. Ее спина вздрагивает. Он дрожащими руками убирает волосы от ее лица, осторожно разворачивая девушку к себе. Залитое слезами лицо заставляет глаза Аяза испуганно расшириться. С жалобным стоном Виктория обвивает его плечи руками и буквально укладывает его рядом с собой на влажную от пота постель.
— У меня нет слов, — шепчет девушка, сонно тыкаясь носом в его шею. — Это просто... просто... я едва не умерла от удовольствия... А может, и умерла.
Она закрывает глаза и то ли засыпает, то ли теряет сознание. Аяз, проведя рукой по ее груди, чтобы убедиться, что она все же не умерла у него на руках, задевает пальцами сосок и слегка прищипывает его. Виктория даже не дергается от его движения. Степняк лениво приподнимает голову, понимая, что надо бы вымыться самому и обтереть вымотанную жену, но сил у него хватает только на то, чтобы натянуть на них двоих сползшую на пол простыню. Даже кнут, верное оружие, впервые в жизни остается сиротливо лежать на полу. Губы Аяза изгибаются в довольной улыбке. Ему хочется расхохотаться в голос, но, опасаясь потревожить супругу, он просто закрывает глаза и проваливается в сон.