Заворачиваю на соседнюю улицу и прохожу два квартала. Фонари
горят через один, естественно, я ведь не на Манхэттене живу. Тут и
пара фонарей на квартал сойдет. Огромные вонючие мусорные баки
добавляют моему району особой пикантности. У того, что находится
рядом с дверью в мой дом, как всегда, спит Стив – местный бомж.
Безобидный, но по большей части находящийся под чем-то запрещенным.
Я тысячу раз задавалась вопросом, откуда он берет деньги, чтобы
купить себе очередную дозу? Скорее всего ворует. Хотела бы я так же
уметь воровать, возможно, мне не пришлось бы бросить колледж.
— Привет, Стив, – бросаю я коротко и слышу мычание под ворохом
ароматного тряпья.
Жив ещё.
Вхожу в прохладный холл и поднимаюсь по облупившимся от
годовалой давности краски ступеням. На третьем этаже снова не горит
лампа. Приглядываюсь и понимаю, её просто кто-то спёр. Снова.
Миссис Рипли опять будет думать, что это я. И чем я заслужила такую
любовь престарелой дамы?
Стоило мне прокрутить в голове данную мысль, как дверь с номером
восемнадцать открывается и оттуда выглядывает темнокожая миссис
Рипли.
— Алекс? Это ты? Верни мне лампу!
Поднимаюсь выше, не оборачиваясь, отвечаю:
— И вам доброй ночи, миссис Рипли, лампу вашу я не брала.
— Вот бесстыжая девчонка! Пятая лампочка за две недели!
Дальше миссис Рипли продолжает что-то говорить, но я её уже не
слушаю, иду по своему коридору и останавливаюсь перед дверью с
номером двадцать три.
Вот я и дома.
Старенькая, но довольно уютная квартира. Мы здесь жили не
всегда. Воспоминания об огромном доме нашей семьи меркнут с каждым
прожитым днем. Там было столько места, здесь же: две комнаты,
гостиная, кухня, ванная и до невозможности узкий коридор. Мы
съехали из особняка сразу после того, как папа сказал нам с Лексой
о разводе.
— Мам? Я дома.
Вешаю ключи на крючок, запираю дверь и скидываю растоптанные
кеды. Со стороны кухни разносится какой-то бряк, и я тут же иду
туда. Мама стоит вполоборота к кухонной плите и, кажется, что-то
собирается готовить. Вот только кастрюля на огне абсолютно пуста,
там нет ни воды, ни чего-то съестного. По запаху гари и треску
кастрюли такая картина держится уже достаточно давно.
— Мама, ну что ты опять делаешь?!
Подхожу к плите и с психом выключаю её. Поворачиваюсь к маме,
она выше меня примерно на пять сантиметров. Её зрачки непомерно
большие. Вот чёрт!