Диму это не смущает, поэтому я немного расслабляюсь. Он помогает мне снять плащ и отодвигает стул, чтобы я села. Принимаю для себя решение ограничиться лёгким салатом и соком, несмотря на голод. Дома как следует поем. Но когда открываю меню и смотрю на ценники, то понимаю, что даже салат здесь стоит баснословных денег.
– Что будешь заказывать? – спрашивает Димка, когда у нашего столика останавливается официант.
– Сок.
– Просто сок? – вскидывает брови.
– Да, если можно яблочный. Я не голодна, Дим, – выдавливаю из себя улыбку.
Несмотря на мой протест Димка всё же делает заказ на свой выбор. Заказывает для меня красную рыбу с овощами, десерт и сок. И в тот момент, когда я ещё раз мысленно подтверждаю его идеальность, мой взгляд цепляется за знакомую фигуру.
Это Багримов. Он идёт по залу твёрдой походкой уверенного в себе мужчины. Не один, а в компании седовласого, известного в городе политика. Тимур занимает столик, переводит взгляд в нашу сторону и ловит меня на том, что я в открытую его рассматриваю.
9. Глава 8.
***
Тимур занимает столик, переводит взгляд в нашу сторону и ловит меня на том, что я в открытую его рассматриваю.
Чувствую, как напрягается моё тело и учащается сердцебиение. Он слегка кивает мне в знак приветствия. В отличие от нас с Димкой, Багримов не смотрится инородным предметом среди этой роскоши и богатства. Он определенно находится в своей тарелке – соответствующе выглядит и ведёт себя. Заметно, что Тимур здесь частый гость, потому что, не глядя в меню, делает официанту заказ.
– Расскажи мне, как ты отважилась на суррогатное материнство? – спрашивает Димка.
Резко отвожу взгляд от столика, за которым вальяжно сидит Багримов и сверлит меня своими чёрными глазами, и перевожу его на Димку.
– Прости, я немного задумалась, – улыбаюсь ему.
– Как ты отважилась стать суррогатной мамой спрашиваю? – ни капли не раздражается сосед, повторяя свой вопрос. – Это должно быть непросто.
– Непросто, – вздыхаю.
Каждый день я думаю о том моменте, когда мне придется отдать ребёнка. Это случится сразу же после родов, я знаю. Мне не приложат малыша к груди, я не рассмотрю его как следует, не увижу, кто всё это время рос в моем животе и толкал меня ножкой. Мне будет грустно, я знаю, но это пройдет, потому что у меня контракт всего на девять месяцев, на срок беременности, когда мы с малышом ещё можем быть вместе. Я для него никто. К тому же с самого начала знала, на что иду.