Вот она – беспечность бытия!
Разбежавшись, крыльями-руками
Синий ветер крепко обниму
И один парю под облаками…
Холодно на свете одному.
Жизнь моя – томик стихов,
Что перечитан невольно
С вечера до петухов…
На сердце больно.
* * *
Здравствуй, ветер!
Обнимемся что ли?
Как я рад, что ты к сроку пришёл
И принёс мне и радость, и волю,
Как печальному принцу престол.
За рекой, у зелёных палат,
Заселённых с весны соловьями,
Утро сбросило алый халат
И свежо небеса засияли.
Будем вместе смеяться и править,
Обновляя Вселенную, петь!
Нас теперь никому не исправить
И низвергнуть уже не суметь!
Под ударами солнечных стрел
Мир наполнился радостным гулом.
Пробудившийся луг запестрел,
Ветерок оживился над лугом.
И стоял человек над рекой,
И смотрел на своё отраженье.
И куда-то стремился покой,
Превращаясь незримо в движенье.
Мягко плюхалось в воду «ку-ку»,
Предвещая всему быстротечность.
Но прозрение рвётся сквозь годы
И трезвонит на все голоса:
«Мы с тобою в плену у Свободы
И толкаем её паруса».
Что ты, утро? – понять не могу —
Миг забвенья иль памяти вечность?
Уже сентябрь в окно моё нацелен,
Но кое-где, как радостное «Ах!»,
Ещё самоуверенная зелень
На почерневших держится ветвях.
Уже по крыше дождик барабанит
И по стеклу безжалостно сечёт,
И каждой каплей радует и ранит,
И слышу я, как жизнь моя течёт.
Серебристый маленький квадратик
В узловатой сморщенной руке…
Шла она, красу свою утратив,
Вдоль по тротуару налегке.
Шла она осенним тротуаром —
Тихая смиренная душа,
Думая о прожитом, о старом,
С робостью на зеркальце дыша.
Шла она в неведомую старость,
С каждым шагом ближе подходя…
Лист шуршал, по небу туча стлалась,
Но пока что не было дождя…
Рушьте связи, друзья!
Рушьте жизни постылые связи.
Расстаёмся… Надолго ли?
Глупое сердце, не плачь.
Мой Пегас никогда не любил коновязи!
Он летит по простору по светлому вскачь.
Беспредельность ему и хвала, и порука!
* * *
Н. Рубцову
Ветер вечности в крыльях и цокот копыт…
Уезжаю, друзья!
Когда поэта наставляет серость на верный путь,
По мнению её,
Во мне гремит разбуженное сердце,
Пугая вековое вороньё.
На прощанье обнимем друг друга
И услышим, как кровь молодая кипит.
Всё на свете, ребята, из солнца и риска!
Уезжаю, дорогой взволнован и рад.
Когда толпа торопится за гробом
Любимого поэта своего, я говорю:
«Ничтожные микробы, зачем вы путь мараете его?»