– Дневальный!
Бледный трясущийся от страха дух прибежал и скороговоркой выпалил:
– Что! Новый хозяин! Нужно!
Ванька, лениво зевнув, с размаху врезал ему в челюсть:
– Тебе че сука объяснять надо?
Дневальный засуетился вскоре на столе шипела жаренная картошка с тушенкой стоял пузырь с вонючим корейским рисовым самогоном сурой стакан и пачка опять же китайских желтых вонючих сигарет с нарисованной на пачке птичкой. Налив стакан Ванька с чувством отвращения залпом выпил, занюхал куском хлеба и закурил. Почувствовав, что желудок обожгло как огнем и в голове слегка зашумело, Ванька накинув на плечи китель с черными погонами и сержантскими лычками встал и дав духу для профилактики еще леща выдал ему задание:
– Ты дух неправильный военный давай дуй в поселок найдешь Нюрку скажешь у Ваньки душа болит пусть дует сюда.
С местной Нюркой Ванька встречался уже полгода досталась она ему от дедушки Рахима, а тому от его дедушки то ли Омара, то ли Магомеда, одним словом-наследство. Нюрка была здоровая и ладная девка отец какой-то ссыльный русский, мать якутка, имела троих детей от Советской армии и огромное желание выйти замуж и уехать в Москву. Обычно Ванька приводил ее к себе в каптерку они пили самогон предавались плотским развлечениям, и Ванька начинал вдохновенно врать, что он родом из Москвы, отец его профессор, у него огромная квартира на Арбате, строил планы как они поженятся и уедут в Москву вместе с ее тремя детьми. Если ты врешь женщине, то надо самому хоть чуть-чуть в это верить, а это Ванька умел, и Нюрка слушала, открыв рот и в ее узких глазах загорался огонь и грудь ее начинала тяжело опускаться и подыматься.
– Вань, а ты в институте учился?
– Конечно!
– А в каком?
– А в каком в может учиться сын генерала? Конечно самом лучшем!
– Вань, а ты же говорил, что у тебя отец профессор.
– Ну да, сначала был генералом, а как ушел в отставку стал профессором!
А сам про себя думал: ну и дура же ты видела бы ты моего папашу в обморок бы упала. Ванька, невольно усмехнулся вспомнив своего папашу в те недолгие дни, когда тот отдыхал после очередной тюремной отсидки до следующей: худющий как велосипед, кашляющий так как будто собирается выплюнуть свои легкие, синий как кислородный баллон от многочисленных татуировок пьющий все что горит и загибающий такие заковыристые матюки, что даже видавшие виды мужики сами не раз побывавшие в «командировках» открывали в восхищении и зависти рот. И в «Москву» мы с тобой поедем увидишь мой Козлинорыльск пешком до Хабаровска бежать будешь. Но тут дверь каптерки распахнулась от пинка ноги: командир роты старший лейтенант Малинин с веселой улыбкой пнул потерявшую чувство реальности Нюрку: