– Брысь шалава, иди домой сука.
Нюрку как ветром сдуло, старший лейтенант несмотря на сладкую фамилию, имел горячий нрав и хорошо поставленный удар, и Ванька неуютно поежился этот и подмолодить может. Но у Малинина было хорошее настроение налив себе полный стакан он медленно и с наслаждением опрокинул стакан себе в глотку не торопясь закусил луковицей:
– Ну все Ванька собирайся, и в машину до поезда довезу, дембель, все отслужил вот тебе военник, вот, требование.
– Товарищ старший лейтенант, можно на сверхсрочную остаться?
– Можно Машку за ляжку, а у нас разрешите, но сразу тебе скажу Ванька нахер ты мне тут не нужен. Пьянки твои, блядки, мордобой и воровайки в поселке меня уже достали, когда тебя посадят это вопрос времени, а мне на роту преступление нахер не надо. Так что дергай-ка ты Ванька в свой колхоз и пусть тебя посадят там.
Возвращаться в свой колхоз Ваньке не хотелось, но деваться было некуда. Трясясь в поезде, он вспоминал свой городок Козлинорыльск, хотя это был скорее поселок городского типа, центр Рыльск, где стояло несколько девятиэтажек и серые хрущевки. Там жили в основном работники местного депо, путейцы, местное третье сословие положительный пролетариат, и элита глава администрации, и т. д. и т. п. Окраина же откуда был родом Ванька сначала до строительства станции Рыльск была деревней Козловкой, потом поселок и деревню объединили и родился на свет новый город-сад Козлинорыльск. В Козловке в основном стояли частные дома серые и тоскливые, и такие же бараки с ржавыми протекающими железными крышами, крысами, гоняющими по баракам как у себя дома, запахом гниющей картошки, перегара и нестиранного белья. Из открытых окон слышались детский плач, матерная брань и визгливо-хрипло-удалые звуки семейных скандалов. Рыльские парни считали за великий подвиг даже днем ходить по улицам Козловки, а ночью туда без особой необходимости не совалась даже милиция.
***
И вот вернулся я домой
Хоть не горбатый не хромой
Никто меня здесь и не ждет
Кому здесь нужен лишний рот
Я парень дерзкий озорной
И мой карман всегда пустой
В серый слякотный осенний день Ванька в камуфляжном бушлате, с вещмешком за спиной плелся по улицам родной Козловки к своему бараку с одной мыслью пожрать после недели в поезде впроголодь другие мысли в голову и не лезли. Свои немногочисленные деньги он пропил за три дня потом ел оставшиеся сухари с дошираком, так что домой он шел стройный и поджарый и с хорошим аппетитом. Еще не подойдя к родному крыльцу он понял что про обед можно забыть из распахнутого окна дома с выбитыми стеклами неслась разудалая песня хриплый голос, в котором чувствовался богатырский дух мощно выводил: