В год сорок первый на перроне
В сплошь переполненном вагоне
Кричал: «Танюшка, не беда!»
Врага проклятого побьём
И навсегда к тебе прибуду,
Костюмчик новенький добуду
И счастьем горюшко зальём.
«Я буду верить, буду ждать,
Молиться денно, ночно к ряду,
А ты вернись, одну награду
Прошу тебя завоевать», —
Кричала Таня, но уже
По стыкам брякали колёса,
А рядом жёнушка матроса
Вином глушила боль в душе.
Кто там гармонику терзает?
Не уж – то батя – командир?
Так точно, вон и орден с ним
Дыру под сердцем закрывает.
А ну вставай, бросай весло!
Узнать сумеешь без подсказки
Кого под тенью старой маски
По воле божьей принесло?
Ну ладно малость подскажу:
В мороз трескучий под Москвою
Не ты ль кричал: «Давай прикрою!»
В кровавом ёрзая снегу.
«Узнал ли брат, чего молчишь?» —
Спросил он робко, улыбаясь,
К костру всё ближе подбираясь.
«Погромче, что ты там ворчишь?
Киреев Пашка, ты ли брат?
Ах, сколько зим и лет минуло
Ох, как тебя перевернуло», —
Привстав с бревна, сказал комбат.
«Садись, поведай дорогой
О жизни в том блаженном свете,
Не зря видать, слегли к кювете
Всем батальоном под Москвой?»
«Не зря, не зря, – шептал старик,
Слезу рукою прикрывая, —
Москва сегодня не такая
Похорошел столицы лик.
А Украина как, браток
Родные степи, терриконы?
Ах, как весной шумят там клёны,
Усилив в жилах кровоток.
И Украина, брат стоит,
Хранит покой родную хату», —
Что мог безногому солдату
Ответить в этот миг старик.
Сдавила горло немота,
Сухие руки задрожали
И слёзы горькие упали
Как росы с влажного листа.
«Чего – то, братик, ты шалишь, —
Сказал комбат, скрутив цигарку, —
Давай для воли выпей чарку,
От нас дружок не утаишь».
И рассказал он обо всём,
Слова как пули сердце рвали,
И птицы райские молчали,
И небо плакало дождём.