Себя закутать как в вуаль.
Встану рано, выйду в поле
Встану рано, выйду в поле,
Поклонюсь родной земле.
Зародилось здесь святое
Слово первое во мне.
Попрошу за мать у бога:
«Дай ей сил, храни её!
Не суди, Всевышний, строго
За житьё моё бытьё».
Здесь моих корней могилы,
Многих след уж не найти.
А когда – то жили, были
Те же люди во плоти.
Посмотрю как ветер гонит
Листьев жёлтый караван.
Он меня конечно помнит,
Помнит вольный хулиган.
Сколько в нашей тихой речке
Утекло воды с тех пор,
Как простившись на крылечке,
Я ушёл в чужой простор.
Я душой остался тот же,
Лишь завидев край родной,
Моё сердце камня твёрже
Плачет ивовой слезой.
И против теченья идут корабли
И против теченья идут корабли,
Винтами терзают кипучие волны.
Теряется берег как призрак вдали
И ветры бывают нежны и покорны.
И вот только море на тысячи миль,
И мысли в мозгах нерадивые, злые.
«Опаснее шторма – безветренный штиль», —
Ответят бывалые волки морские.
Земля, где – то там за туманом земля
И спелая рожь и звенящие реки.
Но снова подняться на борт корабля
Заложено, видимо, так в человеке.
Навстречу цунами идут корабли,
На бешеный sos на последнем пределе.
И выпьет матрос на далёком Бали
За душу в живом под тельняшкою теле.
Там звёзды лежат как сапфиры на дне,
Там айсберги ждут свою жертву в засаде.
И солнце подлодкой в морской синеве
Уходит под воду в багряном наряде.
Слышишь, звук где – то там в темноте
Каблуком по бетону всё ближе?
Слышишь, тихий шлепок по воде,
По апрельской расплывчатой жиже?
По скрипучему полу в избе,
По жердям полусгнивших заборов.
По листве на осенней тропе,
Не минуя плотин и заторов.
По ещё не остывшим следам
На снегах атлантических далей.
По расщелинам и по лесам,
Пробираясь в покой белых спален.
По шипящим углям под дождём,
Босиком без зонта шаг за шагом.
С белизною за чёрным виском,
По канату идёт над оврагом.
Кто – то скажет назло: «Не возьмёт!»
И под скальпель хирурга ложится,
Но от старости он не уйдёт,
Всё равно всё однажды свершится.
Он до любви своей шагал,
Как до звезды, что в небесах.
Он тыщи каблуков стесал,
Он замерзал на полюсах.
Сбивали с ног его ветра,
Дожди стегали по глазам.
Но от утра и до утра
Он был живуч, он был упрям.
И бездна скалила глаза,
Звала погибель на постой.
Но верил он, над головой
Она ведёт его звездой.
И вот уже достать рукой,
И всё бы вроде позади,