– покоритель Греции! – оживился Минуций. – Стало быть, этому вину более сорока лет! Не стыдно будет подать гостям. Как ты думаешь?
– Еще бы! Можно даже объявить во всеуслышание, что этот фалерн запечатан еще при бородатых консулах, – с тонкой улыбкой заметил Пангей.
– А разве не так? Во всяком случае, доблестный консул Луций Муммий точно не пользовался бритвой. Он, говорят, был груб и невежествен, как и его солдаты, которые, разграбив Коринф136, играли в кости, лежа на бесценных картинах великих греческих художников. Знаешь ли ты, что сам Муммий, когда отправлял в Рим картины Апеллеса137 и Аэтиона138, совершенно серьезно напутствовал людей, отвечавших за их сохранность, что если с ними что-нибудь случится в пути, то они должны будут изготовить точно такие же…
Пангей рассмеялся.
– Страшно подумать, но, судя по твоим словам, римские консулы той поры, похоже, мало чем отличались от таких дикарей, как кимвры!
– Что за вздор! – зевая, сказал Минуций.
– А ты помнишь, как четыре года назад после поражения Юния Силана в Рим прибыли послы кимврского царя Бойорига139? Сенаторы потехи ради показали одному из этих послов статую Нумы Помпилия и попросили оценить ее. Германец как глянул на нее, так сразу заявил, что такого-то старичонку он и живого не принял бы в подарок. А ведь статуя Нумы всеми, даже греками, признана величайшим произведением искусства…
– А по-моему, варвар рассудил правильно, – произнес Минуций с усмешкой. – Пусть на меня разгневается сам Аполлон Дельфийский, но только я ни за что не поставил бы этого сгорбленного уродца Нуму в своем перистиле140.
– Конечно, – весело согласился Пангей. – Трудно вообразить его в собрании твоих обнаженных нимф, пугающих своей бесстыдной красотой…
– Никто не заходил вчера вечером? – спросил Минуций.
– Ах, да, – спохватился слуга, – совсем забыл… От Гнея Волкация был посыльный. Волкаций приглашает тебя завтра отобедать у него.
– Посыльный не сказал, кто там будет из гостей?
– Шесть человек. Я записал их имена.
Пангей сунул руку за пазуху и вытащил оттуда тонкую навощенную табличку141.
– Во-первых, – начал он, – Вибий Либон из товарищества торговцев, потом Габиний Сильван, судовладелец, Публий Клодий, откупщик…
– А, милейший Клодий соизволил-таки вернуться к своим пенатам142! – с удовлетворением отметил Минуций. – В прошлом году я проиграл мошеннику десять тысяч сестерциев