– Да полно тебе! – махнул рукой Лабиен. – Стоит ли говорить о пустяках!
Минуций поднес ладонь ко лбу, стараясь что-то вспомнить.
– Кажется, я о чем-то очень горячо спорил с Серторием? – сказал он после небольшой паузы.
– Вы говорили о предстоящей войне с кимврами, – отвечал Лабиен, поудобнее устраиваясь в своем кресле. – Ты настаивал, что неплохо было бы привлечь в армию вольноотпущенников и даже рабов, как это делалось в Ганнибалову войну151. Ну, а Серторий был категорически против того, чтобы приравнивать свободных граждан к либертинам152 и тем более к подлым рабам. Достаточно того, говорил он, что пролетарии153 получили доступ к службе в легионах…
– Я ожидал, что ты зайдешь ко мне вместе с ним, – сказал Минуций.
– У Сертория сегодня важная встреча с Клавдием Марцеллом, которого Марий уже назначил своим легатом…
– Консульский легат договаривается о встрече с простым центурионом, да еще в праздничный день? – удивился Минуций.
– Видишь ли, Марцелл ведет переговоры с галльскими послами и пригласил Сертория в качестве переводчика.
– Да, ты мне говорил, что он неплохо изъясняется по-кельтски…
– У него в детстве воспитателем был галл, родом из племени арвернов. К тому же два года службы в Галлии…
– Видимо, переговоры очень важные, если их нельзя отложить до окончания торжеств и богослужения, – заметил Минуций.
Лабиен пожал плечами.
– Ничего удивительного, – сказал он. – Сенат дорожит каждым днем. Думаешь, случайно Марию предоставили однодневный триумф, а на молебствия и общественные игры тоже отвели по одному дню? Многие полагали, что победу над Югуртой отпразднуют с гораздо большей пышностью…
В это время молодой раб принес и поставил на столик перед друзьями два кубка с подогретым вином.
Лабиен взял кубок, отведал глоток и продолжал:
– Мария превозносят до небес, но в сущности это заслуга Суллы, что войну удалось закончить нынешним летом. После того, как он убедил Бокха выдать Югурту, война потеряла для нумидийцев всякий смысл.
– И все же в консульских фастах154 Марий, а не Сулла будет значиться как победитель Югурты, – сказал Минуций, задумчиво глядя на огонь в камине.
– Это так, – согласился Лабиен, – но Сулла… вот уж неуемное хвастовство! Ты знаешь, он уже носит на пальце перстень с печаткой, на которой изображена сцена выдачи ему Югурты…