.
Московские правители достигли одной из важнейших целей в деле государственного строительства, выраженной в известном тезисе Макса Вебера о том, что сущность суверенитета заключается в монополизации права на насилие[46]. В конце XV и в XVI веке они включили частные дружины в свою централизованную армию. Они также сделали государство единственной силой, имеющей право на применение санкционированного насилия (телесные наказания, смертная казнь, судебная пытка), и упразднили кровную месть. Принимая во внимание, что элита состояла из организованных по родовому признаку партий, в которых доминировали отдельные кланы, а семейная честь ценилась превыше всего, можно было бы ожидать, что кровная месть в делах чести подрывала бы власть государства в той же степени, как это было в раннемодерных Италии, Франции и Испании. Но в Московском царстве оскорбление было подсудно государству. Все социальные группы могли требовать наказания и денежной компенсации за обиду словом. Местничество же обеспечивало защиту чести клановых элит при занятии военных должностей[47].
Централизованный контроль также опирался на сеть государственных учреждений на всей территории царства; в XVI–XVII веках правители Московии создавали учреждения для управления государственными торговыми монополиями, различных специализированных задач и управления в целом. Все эти учреждения тесно взаимодействовали с населением, но в конечном счете руководство ими осуществлялось из центра. При построении этой системы Москва практически не столкнулась с институциональным противодействием: города и регионы с традициями самоуправления и церковные институты, ранее являвшиеся самостоятельными, признали требования царя на верховную власть и таким образом сохранили автономию на низших уровнях управления. Такие административные стратегии, как недопущение покупки должностей в учреждениях (в противном случае государство приобретало в деньгах, но теряло в контроле), а также частая смена наместников на местах для предотвращения обрастания их связями, позволяли сохранять централизованный контроль. Принуждение же являлось инструментом воздействия на тех, кто оказался неспособен платить налоги, служить или принять власть Московии.
Насаждая централизованный контроль, московские правители и элита преследовали и свои собственные интересы. Однако обществу это тоже было на руку. Создание сильной судебной власти отвечало идеологическому диктату Москвы, согласно которому царь считался благочестивым пастырем и ветхозаветным судьей для своих подданных, должен был защищать невинных и наказывать злых. В идеологических и изобразительных источниках роль царя как справедливого судьи была выражена значительно сильнее, чем его роль военного лидера