.
С самого начала в юрисдикции Разбойного приказа и губных старост находились только воровство с поличным и разбой, в то время как убийство расследовалось наместниками, но к XVII веку обязанности губных старост расширились, фактически включив в себя убийство и другие серьезные преступления, а кроме того среди них оказались и другие функции: отвод земли и решение земельных споров, сбор налогов и пошлин[57]. На рубеже XVI–XVII веков Разбойный приказ более четко определил основания для пытки, тем самым яснее очертив границы сферы уголовных преступлений. Именно поэтому в XVII веке источники иногда называют уголовные преступления «пыточными делами». В Соборном уложении уголовный закон был расписан подробнее, добавлена глава о смертной казни и расширен раздел о разбойниках, а также уделено много внимания более распространенному обвинительному процессу[58].
Наказания за преступления высшего порядка варьировались только по степени серьезности, но не по юрисдикции того суда, где они рассматривались, и не по процессу или закону. Судебник 1497 года включал в перечень преступлений, караемых смертной казнью, преступления против государства и церкви (святотатство, мятеж) наряду с такими общераспространенными преступлениями, как убийство хозяина зависимым человеком, похищение человека, поджог. Соборное уложение впервые в истории России определило сферу государственных преступлений, уделив первые три главы богохульству и оскорблению церкви, покушению на личность царя, политическую измену, проявление неуважения к царскому дворцу или собственности монарха[59]. В судебной практике пытка, приговор и наказание за государственное преступление (светское или церковное) были более жесткими, чем за обычные преступления. В целом высшие преступления были направлены против основ государства, будь то религиозные институты и верования или светские властители.
Итак, к середине XVII века писаное право и практическое судопроизводство разделяли три сферы закона, в которые был вовлечен государственный суд, – высшие и уголовные преступления, а также проступки. Из этих трех только первые две могут считаться уголовными по процедуре расследования, возможности применения смертной казни и другим признакам. Но ни терминология, ни нормы, ни специализированные служащие, ни различные суды не могли изолировать эти виды преступлений друг от друга. Они могли рассматриваться одним и тем же судом, одними и теми же судьями в соответствии со все теми же законами.