Этакая и руки на себя наложит, ежели что.
- Попробовать стоит, - сказал тихо Эдди. – А деньги нам
нужны.
А то я не понимаю, что нужны. Дел-то таких, за которые платят,
немного. Вот и перебиваемся свободной охотой, хотя Эдди совсем не
рад, но понимает, что сам не справится. А я ловкая.
И сильная.
И стреляю отлично. Только… за Билла ему две сотни дадут, которых
едва хватит, чтоб за старые долги расплатиться и угля купить.
- Попробуем, - мне было жаль девицу.
И если братец её решит вздернуть новообретенного родственничка,
то веревку я ему подам с превеликой радостью.
- Милли, - Эдди чистил жеребца остервенело, и тот замер,
чувствуя настроение хозяина, только на меня косился, будто я
виновата. – Постарайся вести себя… ну…
- Как?
- Как надо.
- А как надо?
- Милли!
- Что? – не то, чтобы я не понимала. Понимала, только понимание
это не радовало совершенно. Опять они с матушкой сговорились да за
моей спиной.
Для моего же блага…
- Тебе надо уезжать, - Эдди отвел взгляд.
- Куда?
- На восток.
- Зачем?
Глупый разговор. Ведь переговорено уже не раз и не два. И… и
может, в чем-то он и прав, здесь я вряд ли найду кого толкового,
чтобы надежный и верный, чтобы любил, чтобы… не как папаша. Но и
там-то меня никто не ждет. Будто я не видела, как этот графчик на
меня поглядывал.
Небось, там, на востоке, все девицы воспитанные до жути.
Ходят в платьях.
Целыми днями волосы укладывают да букеты составляют. Или говорят
о чем-то этаком, моему уму недоступном. И вот кем я там буду?
- Ладно, - Эдди рукой махнул и шлепнул жеребца по крупу. –
Как-нибудь да сладится… матушку не огорчай.
Не огорчу. Можно подумать, я её люблю меньше. Хотя… я-то люблю,
а вот Эдди матушку боготворит. И потому говорить ему про Доусона с
его планами никак не можно.
С этой мыслью я отправилась к колодцу.
Водопровод в доме имелся, да только заклятья давно выветрились,
а может, воды опустились. Не важно. Все одно старый маг,
обновлявший заклятья за небольшую плату, позапрошлым летом упился
вусмерть, а нового водника взять было неоткуда.
Вот и приходилось довольствоваться колодцем.
Я умылась.
И волосы заплела, получилось даже почти ровно, но матушка все
одно покачала головой.
- Какая же ты… - сказала она тихо, а я склонила голову,
показывая, что сама знаю, какая я.
Слишком… не такая.
Даже по меркам Последнего пути не такая. Высокая. Тощая.
Безгрудая. И наглая. Когда-то давно, лет этак в пятнадцать, я еще
надеялась, что стану нормальной. И платья, матушкой сшитые, носила.
И бегала на танцы в амбар старого Руди. И всю ночь стояла у стенки,
жадно глядя на то, как другие веселятся. А потом поняла, что,
сколько бы кружев матушка не нашивала, какие бы фасоны ни
выдумывала, ничего-то не изменится. Я навсегда останусь дочкой
Безумного Дика, даже не полукровкой, а… в общем, как поняла, так в
амбар больше и не заглядывала. И платья сменились куда более
удобной одеждой.