– Интересное сравнение, – заметил следовать. – Но мой ответ:
да.
– Да что вы себе позволяете? Да я… Да я вам еще докажу! Я вам
всех преступников переловлю! Между прочим, по статистике, ведьмы
всегда ведут следствие лучше, чем ведьмаки и маги.
Насмешливый взгляд и скептично изогнутая широкая светлая бровь –
это все, чего я была удостоена. Хотя нет, еще в его голосе я
уловила львиную долю снисхождения:
– Я все сказал. А если вы меня не услышали, то пощады не ждите,
потому что мой контракт истекает ровно через три месяца и я не
позволю, чтобы вы испортили мой идеальный послужной список своим
вот этим вот, – кивнул он на мою шляпу и метлу. – Так что вещи свои
можете даже не распаковывать. А еще лучше прямо сейчас
отправляйтесь обратно на вокзал. И кстати… У вас глаза
пожелтели.
– Это потому что я злюсь! – с ненавистью выкрикнула я, до
слышного скрежета стискивая древко метлы.
– Всего хорошего.
Запрыгнув обратно в телегу, следователь и вовсе от меня
отвернулся. А я ведь так много ему еще хотела сказать!
Ведьмино заклинание для обидчика уже было готово сорваться с
языка. Сила бушевала, требуя немедленного выхода. Мы обе хотели
расквитаться с этим самоуверенным следователем, и даже Кот был на
нашей стороне, бурча себе под нос что-то вроде: «Такого я, конечно,
не ожидал», но так и не свершившееся правосудие резко и
бесцеремонно прервали:
– Вы заселяться-то будете? – с нескрываемым любопытством
поинтересовалась немолодая дама в белом переднике.
Я даже не заметила, когда она появилась рядом со мной.
– Буду! – заявила я решительно, понимая, что никакими угрозами
следователю меня не остановить. Я ему такую ведьму сотворю, что на
всю жизнь запомнит! – Показывайте, чего у вас там.
– И чего ты там ищешь? – с ленивым любопытством поинтересовался
фамильяр, разлегшийся на кровати поверх клетчатого мягкого
пледа.
В выделенной мне спальне было совсем немного мебели. Кроме
кровати в наличии были лишь тумбочка и небольшой шкаф, но в
ведьмовской школе я и к меньшему привыкла.
– Ничего, – тяжело вздохнула я, разглядывая свое отражение в
красивом кованом зеркале.
Утро уже наступило, а глаза мои по-прежнему оставались желтыми.
И не просто желтыми, а с вытянувшимися в узкую линию зрачками.
А все почему?
Да потому, что злилась я на беспардонного следователя до сих
пор. Вот и проявлялись папины гены – оборотень как-никак. Правда,
мне только глаза и передались. Да и то увидеть эту метаморфозу
можно было лишь в моменты сильной злости.