И тут же
пухляша подбрасывает как катапультой, он одновременно успевает
перевернуть стол так, чтобы оказаться за ним, как за укрытием, и
разбивает лампочку.
В комнате
мгновенно становится темно, словно у негра в известном
месте.
Чернота
озаряется несколькими вспышками – засевшие бандиты открывают огонь
наугад. Я бросаюсь на пол и начинаю палить в ответ.
Истошный
женский крик, похоже, одну из проституток зацепило. Слава богу. Это
не моих рук дело, я вообще не стрелял в ту сторону.
Три
автоматических пистолета дают нам огневое преимущество. Ещё
немного, и от запаха пороховой гари становится невозможно
дышать.
- Ша! –
орёт кто-то. – Прекратите шмалять! Мы сдаёмся!
Мы
прекращаем стрелять, снова становится мертвецки тихо.
- Ты кто
будешь? – кричит в темноту Лёва.
- Что,
соседа бывшего не признал? Я Тигран, - опять тот же голос из
чернильной тьмы.
- Теперь
признал. Даже не знаю, что матери твоей скажу, когда
увижу.
- Нет её
больше. Летом умерла.
- Жаль,
хорошая женщина была. Не понимаю, в кого такой сынок у неё
уродился… А Кабанчик где? Ну-ка отзовись.
- Нет
Кабанчика, - сообщает Тигран.
- Вот как.
И куда же он делся?
- До вашего
появления ушёл. Как чувствовал…
- Вот
зараза! – плюётся Лева. – Куда он свалил?
- Он мне не
докладывается. По делам каким-то. Так что – не будете
шмалять?
- Не будем,
сдавайтесь.
Загорается
керосиновая лампа, при её свете осматриваем поле боя и наших
«пленных». В живых только Тигран и проститутка, которая курила
возле занавески. Остальные спят вечным сном. Ну и ещё тот мужик,
что стоял на стрёме и тот, которого я отоварил, врываясь в
дом.
Вместе с
Петром тщательно осматриваем трупы, копаемся в карманах, снимаем с
них верхнюю одежду, обувь, внимательно исследуем
находки.
Моё
внимание привлекают серёжки в ушах убитой. На вид ничего
презентабельного, однако я хоть и не специалист в этой области, но
догадываюсь: эта показная скромность на самом деле достигается
трудами ювелира экстра-класса. Потасканной дамочке такие серёжки не
по чину.
Остатки
былой роскоши? Вряд ли, куда логичней предположить, что это подарок
и, наверняка, с криминальным прошлым.
- Как зовут
покойницу? – спрашиваю её товарку.
Женщина
отвечает, не задумываясь:
-
Федора.
- Тут
Федорины коты расфуфырили хвосты, - вспоминаю я детского
классика.
- Федора -
это не имя, это прозвище. Как её на самом деле звали, понятия не
имею, мы ведь подружками не были, работали вместе. А так… Федора и
Федора… - огорошивает проститутка.