- Максимыч,
у меня на Радека нет ничего, кроме его слов. Только он не станет
давать против себя показания.
Я рассказал
Трепалову, как всё было. Выслушав меня, он раздражённо ударил
кулаком по столу.
- Будь на
твоём месте, кто-то другой, в жизни бы не поверил!
- Я сказал
чистую правду, Максимыч.
- Верю, -
вздохнул он. – Тебе я верю как самому себе. До нас доходили слухи,
что наверху не всё спокойно, но чтобы всё было настолько
плохо…
- Идёт
борьба за власть. Владимир Ильич серьёзно болен, его дни сочтены, -
я не стал озвучивать, что Ленин умрёт в 1924-м году.
Медицина,
что советская, что иностранная (а к нему приглашали зарубежных
светил первой величины), окажется бессильной.
- Но-но! –
вспыхнул Трепалов. – Говори, да не заговаривайся, Быстров! Где ты
таких контрреволюционных речей успел наслушаться?
- Я – не
дурак, умею сложить один плюс один. Да вы и сами только что
сообщили, что в верхах идёт грызня за власть. Товарищ Троцкий тянет
одеяло в одну сторону, товарищ Сталин в другую.
- Только
нам с тобой от этого не легче, Жора! Мне пришлось доложить Феликсу
Эдмундовичу про то, что ты задержал секретаря Коминтерна. В общем,
если против Радека действительно нет ничего, тебе придётся
отпустить его и извиниться! Причём лично!
- Можете
выпустить Радека, но извиняться я не буду.
- Будешь,
Жора!
- Не буду!
Я лучше застрелюсь! – упрямо замотал головой я.
После
всего, что произошло… Вот уж нет!
- Тогда иди
и стреляйся как беременная гимназистка! Только кто будет работать?
– заорал начальник.
-
Незаменимых людей у нас нет.
- Дурак ты,
Георгий Олегович! Как есть дурак! – Трепалов вскочил со стула, ожёг
меня гневным взглядом и вышел из кабинета.
Я обхватил
голову руками и уставился невидящим взором в окно.
Меня
охватило ощущение страшной усталости, было всё равно, что со мной
будет: выгонят из угрозыска, из комсомола, а то и посадят за
превышение полномочий. Чему быть, того не миновать.
Может и
впрямь прислонить холодное дуло к виску и нажать на спусковой
крючок? Тогда все проблемы останутся позади…
А потом
вдруг ожгла мысль: ведь я не один, у меня есть Настя, жена, о
которой я должен заботиться, есть Степановна. Как они будут жить
без меня?
И как это
глупо сводить счёты с жизнью таким способом!
Как меня
назвал Трепалов – беременной гимназисткой! Хрен вам!