- Нет, это я бронзовый образец на всякий случай захватил, –
пояснил я мастеру, – Так-то он один в один с тем гипсовым, который
тебе Толик передал.
- Ну и хрен тогда на него! Брось его и к печке пошли, у меня там
все готово! Ты металл принес? – убирая в дермантиновый футляр очки,
спросил фасонщик.
- Принес! – я не без усилий поднял с пола каждой рукой по
тяжелому солдатскому сидору.
- Ну пошли тогда! – Аверьяныч направился на выход из подсобки, –
А мешок с болванкой под лавку сунь, никто тут на него не позарится!
– дверь, однако, он замкнуть на замок не поленился.
Какое-то время мы поплутали по темным коридорам литейного
производства и вскоре оказались на месте. Но не в самом цеху, а в
отдельном помещении. Которое больше было похоже на хорошо
оснащенную мастерскую. Здесь стояли несколько массивных
металлических столов с тисками и другим непонятным мне
оборудованием и приспособлениями. В углу располагалось кубическое
сооружение, со всех сторон обваренное швеллерами и уголками черного
металла.
- К печке тащи! – указал мне на этот угловой агрегат литейщик, а
сам направился к электрическому щиту.
Пока я допер свои мешки до угла с печкой, он пощелкал
рубильниками и выключателями, и над головой загудели, все сильней
разгораясь, лампы. В мастерской стало светло, как днем. На верстак
перед махиной, которая была названа печкой, Аверьяныч поставил
массивную посудину с крепкими проушинами вместо ручек.
- Сюда вали! – кивнул он на мои сидоры.
Я начал развязывать мешки и доставать из них набитые шлихом
противогазные сумки. Тяжеленные и замотанные в клеенку. Да еще
закрученные поверх всего этого изолентой. Когда я высыпал уже
третью котомку, фасонщик запустил руку в свою литейную посудину и
достав оттуда корявый кусок желтого металла, поднес его к
глазам.
Я на всякий случай перестал сыпать шлих и сосредоточился
взглядом на литейщике. Сначала у него увеличились глаза, а потом он
испуганно выронил из руки то, что полминуты назад вынул из своего
тазика. Лицо плавильщика тоже стало немного другим. Оно напрочь
утратило уверенность и степенность незаменимого заводского
специалиста.
- Это не бронза! – икнув, сообщил он мне шепотом.
- Я знаю, Аверьяныч, – не стал спорить я с опытным мастером, –
Знаю, что не бронза это. И не латунь. И даже не медь. Мы с тобой
оба знаем, что это такое, Корней Аверьяныч. И больше, кроме нас,
никто этого не знает! – я пристальным взглядом впился под
бесцветные брови умельца, – И не узнает! Из золота мы будем с тобой
Ленина делать! Или ты, Корней Аверьяныч, считаешь, что Ильич этого
не заслужил? А? Так ты, Аверьяныч, только скажи! – теперь уже
оголтелый фанатизм в моем пылающем взгляде зашкаливал безмерно. Как
количеством, так и радикальным качеством. Во всяком случае, я
старался, чтобы все так выглядело.