Задумавшись, я не сразу обратил внимание на то, что обстановка
вокруг как-то изменилась. Где-то на самом краю слышимости был
какой-то гул. Я выпустил край из рук край плаща и спустился еще на
несколько шагов. Гул превратился в шепот. Понять слова было
невозможно, но шепот был зловещий донельзя. И угрожающий. Я
отступил на несколько шагов, споткнулся и чуть не перевалился через
край карниза. Резко оглянулся. Покойник! Как я мог забыть, я же
оставил за спиной покойника! Теперь мне казалось, что шепот слышу
не только я. Мертвец его тоже слышит, не может не слышать, ведь мы
же рядом находимся! Вот, он кажется, пошевелился. Я заорал так, как
никогда не кричал, даже просыпаясь от самого кошмарного из снов,
вскочил и побежал наверх, подальше от ужасного шепота, от
шевелящегося покойника. Мне показалось, что я слышу неторопливые
шаги. Нужно было обернуться и защищаться, покойник или нет, но от
хорошего удара кинжалом никому здоровья не прибавится. Но меня
охватил такой иррациональный, всепоглощающий ужас, что я вместо
этого отбросил кинжал назад и еще увеличил скорость. Теперь я
явственно слышал сзади хихиканье, не злобное, а так, будто кто-то
увидел что-то немного забавное, не настолько, чтобы рассмеяться в
голос, но все-таки смешное. Я за секунду оказался на краю карниза и
побежал дальше. Я сожалел только о том, что у меня нет времени
остановиться и скинуть с плеч лямки рюкзака – тогда можно было бы
еще прибавить скорости. Я бежал по прямой улице, пока не уперся в
завалы, перегородившие ход, но и тогда не остановился. Я стал
взбираться по осыпающимся камням, один из них вывернулся у меня
из-под ладони, и я повалился назад. Упал прямо на свой рюкзак – он
спас меня от серьезных повреждений, но мне все равно вышибло дух. Я
задергался, пытаясь встать, и тут сверху на меня насыпалась куча
разного размера камней, которые последовали за тем своим собратом,
которого я так неосторожно выдернул из завала. Счастье, что камни
были не слишком крупные, иначе я наверняка так бы там и остался. Но
меня все равно здорово присыпало, к тому же я обзавелся не одним
десятком ушибов и ссадин. И это тоже было очень кстати, потому что
боль немного прочистила мне мозги. Так что после того, как мне
удалось с некоторым трудом выпростаться из-под завала, я уже не
побежал в неизвестном направлении сломя голову, а дал себе труд
задуматься. Зловоние. Это ужасное зловоние, которое сопровождает
меня с тех пор, как мы с оли Лэтеар вошли в город. Да, оно похоже
на запах гниющих тел, но ведь сказать наверняка нельзя. Уж мне ли
не знать, как пахнет мертвечина! Здешние ароматы немного
отличаются. Город уничтожен, и уничтожен он не разумными.
Поработали здесь слепые силы природы, или то результат деятельности
богов или могущественных предков эльфов, неважно. Громадные трещины
однозначно указывают на то, что город уничтожен землетрясением. И
запах, скорее всего, всего лишь одно из последствий этого
землетрясения. Трещины глубоки. В недрах земли чего только нет,
вспомнить хотя бы нефть – в этом мире ее тоже знают, – я
слышал рассказы о том, что где-то далеко на юге из глубин земли
вытекает черная смола – в книгах упоминается, что эта смола аналог
древесного сока, только питает она не дерево, а всю землю. Если
здесь есть нефть и сера, значит, наверняка есть и другие
ископаемые, в том числе какие-нибудь ядовитые газы. На болотах,
говорят, тоже не благовониями пахнет. И люди, которые засыпают в
таких местах, могут уже и не проснуться. Почему бы и здесь не быть
чему-то подобному? Очень уж похоже то, что я видел и слышал, на
галлюцинации. Вот я отошел подальше от источника запаха, и
иррациональный страх, охвативший меня в трещине, исчез.