– Я туда не полезу. Прорываемся обратно? – спокойно
поинтересовался Эйк.
– Какой смысл? Видел, сколько их там? Ну, убьем мы пару
десятков, ну, может, полсотни, – пожал плечами Лотар. –
Остальные нас сожрут. Нам вроде как не погибнуть с честью нужно, а
до людей добраться.
– А тогда что делать? Здесь не спрячешься. Будем переть
дальше по болоту – увязнем, и нас возьмут вообще без потерь.
– Ну почему, можно попытаться, – вмешался я в
разговор. – В смысле спрятаться.
– Что конкретно предлагаешь? – вмешался Аган, приятель
Эйка. В разговорах он всегда поддерживал собрата по профессии.
– Предлагаю сойти с твердого и зарыться в грязь. А дышать
будем через тростник. Я читал – так все делают, когда от кого-то
прячутся. – Уточнять, что читал такое я не в этом мире, и у
авторов, которые сами ничем подобным никогда не занимались, я,
понятное дело, не стал.
– Зарываться в грязь, как какая-нибудь жаба?! –
возмутился Эйк. Охотник набрал воздуха в грудь, видимо, собираясь
высказать свое отношение к такой идее, но был грубо прерван
шаманом:
– Ой, ну вот не надо из себя дурака-то строить, гордый ты
наш. Жить захочешь – и в дерьмо полезешь, и еще причмокивать
будешь, понял меня? Духи не любят гордецов, а вот хитрецов,
наоборот, уважают. Парень дело говорит, может и выгореть, если
предки помогут. – И, первым сойдя с твердого, Квотар осторожно
прощупывая топкую почву, побрел в сторону от того направления, куда
мы шли раньше, по дороге срывая стебли тростника.
Шамана орки уважали, потому остальные последовали за ним без
споров.
Мы с Иштрилл шли последними и успели увидеть появление рептов.
По тому, как они двигались – цепью, растянувшись, стало ясно, что
ящеры специально гнали нас в ловушку.
Лежать на спине, погрузившись в болото, было невыносимо, и
прежде всего оттого, что я ничего не видел. Неизвестность угнетала.
Казалось, вот сейчас в меня вонзятся когти какого-нибудь ящера,
потом меня выдернут из жидкой грязи, которая забивается в нос, и
начнут пожирать заживо. Банальность, но в тот момент время будто
остановилось. Терпеть с каждым мгновением становилось все сложнее.
Дышать было тяжело, быстро стало холодно – несмотря на жару, вода в
болоте оказалась холодная настолько, что скоро руки и ноги начали
неметь. Не знаю, сколько длилась эта пытка. Не думаю, что очень
долго. Мне пришлось вынырнуть. То ли я выбрал не слишком удачный
стебель, то ли слишком сильно сжал губы, но тонкая трубка, диаметра
которой и так не хватало для дыхания, треснула, и в легкие хлынула
грязь. Я все же сдержался и смог не выскочить из болота с плеском и
шумом. Лицо поднимал медленно-медленно, и когда почувствовал, что
нос и губы поднялись над водой, осторожно вдохнул. Открыл глаза,
моргнул несколько раз, прогоняя воду, посмотрел на солнце, и
невольно проникся уважением к собственной стойкости. Судя по
положению светила, с тех пор, как мы забрались в воду, прошло не
меньше часа. Вокруг было очень тихо, и я не совладал с любопытством
и нетерпением, начал очень медленно поворачивать голову. Не
помогло. Лежа на спине, головой к берегу, я по-прежнему видел
только небо и болото вокруг. И тогда я решил перевернуться на
живот. Я был очень осторожен и настолько сосредоточен на том, чтобы
не выдать себя плеском, что не сразу понял, что смотрю прямо в
глаза репта. Моей первой реакцией было вскочить и закричать, я
судорожно дернулся, все же заставив грязь, в которой лежал,
чавкнуть. И снова замер. Ящер не двигался. Услышав плеск, он сделал
еще несколько шагов в мою сторону, но по-прежнему выглядел
неуверенно, хотя смотрел прямо на меня. Постояв еще несколько
секунд, репт развернулся и довольно быстро побрел в противоположную
сторону, ловко распределяя свой вес на все шесть конечностей.