Закончив с едой, Добрыня решил полежать на печи, но оной не
нашел, и помянув басурман диких, взгромоздился на диван,
моментально уснув. Вернон все еще разогнуться не мог — мальчик
приложил его от всей широты богатырской души, Петунья находилась в
ступоре, разглядывая полностью уничтоженный окорок и остатки других
продуктов, а Дадли… Спустившийся из комнаты мальчик увидел лежащего
кузена и понял, что его сейчас накажут. Завизжав, юный Дурсль
выскочил из дома, помчавшись куда глаза глядели, потому далеко не
убежал, встретившись с телеграфным столбом.
Проснувшийся Добрыня решил заняться собой. И занялся, а что ему?
Глядя на занятие Гарри, Петунья решила пока ничего не делать, тем
более что Вернона увезли парамедики, не поверившие в то, что
яичницу приготовил щуплый племянник. Впрочем, узнать об этом
Петунье предстояло совсем скоро.
А пока Добрыня пытался привести тело заморенного родственниками
мальчика к богатырскому стандарту. Задача была непростой, но
русский богатырь сдаваться не умел, не научили, значит.
***
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор задумчиво смотрел на
свои артефакты. Часть работала, часть нет, из чего можно было
сделать вывод, что Гарри жив и мертв одновременно. Грустно вздохнув
по поводу того, что года властны даже над древними артефактами,
Великий Светлый принялся зажевывать благовония лимонными дольками.
Ощущения при этом были феерические.
— Вот, Фоукс, придет Гарри в школу, — мечтательно заявил Альбус.
— А мы ему для шалостей Цербера посадим, мальчику надо развивать
героичность.
— Курлык?! — феникс был явно озадачен такой постановкой
вопроса.
— Да! И еще, наверное, надо будет прогулку какую-нибудь
устроить, — продолжил планировать Дамблдор. Благовония сегодня, по
мнению птицы, как-то не так отражались на существе, что кормило
феникса, хотя этот цепляющийся за хвост, как репей, «спутник»,
птице уже надоел. Поэтому Фоукс думал о том, что нужно сделать с
Дамблдором, Дамблдор находился в сладких грезах, а Помона Спраут
сокрушалась по поводу куда-то запропастившегося куста с красивыми
зелеными листьями.
Попытка осознать рассказанное матерью девочки Яге сходу не
удалась. Ситуация напоминала рассказы пьяных богатырей, поэтому
девочка решила расспросить притворявшегося отцом девочки, но
носившего на себе чары принуждения, что с точки зрения Яги было
совершеннейшей глупостью.