Контроль над первым из них я потерял
сразу, как только тот перемахнул через крышу и спикировал в
переулок, где нашла укрытие танкетка. Не донеслось ни хлопка, ни
вороха помех, моя конструкция просто перестала существовать, но вот
вторая — рванула! Вражеский оператор попался на отвлекающий манёвр
и не успел среагировать на новую угрозу, плазменный шар врезался в
какое-то препятствие — сто к одному, в борт танкетки! — и
сдетонировал.
Я понятия не имел, сколь серьёзные
повреждения нанёс боевой машине взрыв мощностью в полкило
тротилового эквивалента, но отголоски поискового воздействия
оборвались в тот же миг. Уже какой-то результат…
Голова пошла кругом, словно я
задействовал не три мегаджоуля сверхсилы, а на порядок больше, вот
и сполз по стеночке на пол, принялся перебарывать дурноту и унимать
болезненное сокращение основного энергетического узла. Но кто б мне
дал дух перевести!
— Фельдфебель, наверх! — крикнул
Новик, пришлось исполнять.
Обстрел со стороны нихонских
пехотинцев пошёл на убыль, и всё же выпрямляться с риском поймать
случайную пулю я не стал, сделал это уже только в коридоре.
Нахлобучил трофейную каску, переждал приступ головокружения,
ругнулся вполголоса и поспешил к лестнице на чердак.
Там в воздухе витала пыль и всё было
засыпано песком — один из выпущенных танкеткой снарядов угодил в
бруствер и разорвал несколько мешков. Расчёту противотанкового
ружья повезло отделаться испугом и запорошенными глазами, а
остальные попадания пришлись выше и оставили дыры в кровле.
Вернувшись на второй этаж, я доложил
подпоручику, что обошлось без жертв, и тот велел спустить с чердака
бойцов с противотанковыми ружьями. Мы выставили для них на
некотором удалении от окон массивные столы с широченными
столешницами; это несколько снижало обзор, зато позволяло стрелкам
оставаться незамеченными противником вплоть до момента
выстрела.
Когда закончилась вся эта суета, я
примостился на какой-то пуфик и принялся восполнять потенциал.
Работал далеко не в полную мощность, и потому неприятные ощущения
особо не беспокоили, только что-то болезненно подрагивало чуть выше
солнечного сплетения, но и только.
— Впредь никакой самодеятельности! —
объявил Арсений Новик, встав напротив. — Усёк, фельдфебель?
— Так точно, господин подпоручик! —
отозвался я и добавил: — Усёк!