Если бы в прямом смысле увидеть. Обозначение авторства в эфире занимало секунды и мгновенно улетучивалось в пространство. А так хотелось лицезреть свою подпись, пусть даже под заметкой в три строки. Володкин перебрался в журнал «Советская женщина» и предложил посотрудничать. Я назвал две темы, далекие от спорта, обе медицинские – о лазере для лечения глаз и кардиостимуляторе для борьбы с сердечной аритмией. Они мне были знакомы, поскольку разработкой обоих ноу-хау, по нынешнему выражению, тоже занимались ребята с нашего предприятия. Для достоверности напросился на обе операции. Если «приклейка» сетчатки точечными импульсами лазера особых эмоций кроме интереса не вызвала, то операция в Первой Градской потребовала, замечу вам, обуздания нервов и преодоления страха.
– Выдержите, в обморок от вида крови не упадете? – спросил меня профессор Виктор Сергеевич Савельев. – Сестра, на всякий случай снабдите нашего гостя нашатырем. И прошу, молодой человек, соблюдать абсолютную тишину и не расхаживать по операционной.
Моим скромным познаниям по части медицины суждено было расшириться, когда (уже в «Красной звезде») случай привел меня в кабинет еще одного великолепного хирурга и травматолога Андрея Сельцовского, в госпитале имени Бурденко. И не для того, чтобы написать об его участии в боевых действиях в «горячих точках» – Анголе, Сирии, Афганистане, Эфиопии. Тем не менее и на сей раз он решал боевую задачу, и задание редакции было соответствующее, боевое.
Историю с травмой Валерия Брумеля, как знаменитый ортопед Гавриил Илизаров спасал его ногу от ампутации после падения с мотоцикла, думаю, знают многие. Менее известно приключение его тезки, Харламова, в конце мая 1976 года. Виртуозно владея клюшкой, хоккеист № 17 был не столь искушен за рулем. Неудачно совершив обгон и пытаясь избежать столкновения со встречным автомобилем, Харламов на своей машине врезался в столб. Последствия были плачевными: переломаны ребра и правая голень, сотрясение мозга, многочисленные ушибы даже не в счет. Неужели конец блестящей карьере? Так считали многие, но только не Сельцовский, и вот Андрей Петрович неторопливо, слегка приглушенным голосом рассказывает мне для газетной заметки, как он вместе с коллегами выручал Харламова из беды.
– Все было непросто, – воспроизвожу по памяти слова Сельцовского, – но, пожалуй, самое сложное – собрать по крупицам разбитую голень, чересчур много осколков.