— Ну же, развлеки меня, Ирбис!
Праздники скоро. Что ты приготовил для доброго дядюшки Битча?
Танец? Песенку? Споешь мне, а, Ирбис?
Порой кажется, что тюремный
надзиратель — особый вид, который специально выводят в лабораториях
гильдии созидания. Откуда еще могут появиться на свет настолько
недалекие, злобные, упивающиеся доставшимися им крохами власти
существа, как ушедший на пенсию господин Ио и сменивший его на
посту господин Битч?
Я уткнулся лбом в колени, закрыл
глаза, не желая видеть надоевшее до отвращения жабье лицо, размытое
серо-голубой гранью камеры-кристалла. Скрипучий голос ввинчивался в
уши, мешая вернуться в повторяющийся раз за разом сон.
— Смотри на меня, ублюдок, когда я с
тобой говорю!
— Ис..чезни.
Даже сквозь сомкнутые веки я видел,
как вспыхнуло, коснувшись стены, навершие жезла, а в следующее
мгновение каждая клеточка тела взорвалась невыносимой,
выворачивающей наизнанку болью.
— Норов решил проявить, мерзавец?
Забыл прошлый урок? Так я напомню! Я тебя научу покорности!
Второй разряд оказался сильнее и
продолжительнее первого. Горло перехватило, мешая не то, что
закричать, вдохнуть. Внутри и вокруг бушевал огонь, обжигающий и
беспощадный, жалящий кожу, плавящий кости, вцепившийся в добычу
стаей голодных псов. Не сбежать. Не спрятаться. Не...
Все закончилось — спустя несколько
секунд или вечность. Не пытаясь подняться, я жадно хватал
искусанными губами мертвый воздух. Кристальный пол холодил прижатую
к нему щеку и бок.
Эльза! Прости меня. Там, на склоне
Сильверритского хребта, я даже не понимал, каково тебе
приходится.
— Снова молчишь, Ирбис? — в голосе
надзирателя звучала откровенная издевка. Я с невольным страхом
следил за его руками, небрежно вертящими потухший на время жезл. —
Язык проглотил? Дерзить-то, небось, расхотелось.
Напрягся, ожидая продолжение
экзекуции. Господин Битч никогда не ограничивался одним ударом и, к
моему глубокому сожалению, был слишком осторожен, чтобы убить
заключенного, даже срывая на нем дурное настроение.
— Господин Битч, посетители!
Меня спасло появление второго
помощника старшего надзирателя. Тюремщик досадливо сплюнул, засунул
жезл за пояс.
— Повезло тебе сегодня, Ирбис. Но
ничего, не расстраивайся. Нам еще удастся от души пообщаться.
Сгорбленная фигура в казённой форме
удалялась, растворяясь в окутывающей сознание тьме. Не
сопротивляясь, я скользнул навстречу раскрывшему объятия
беспамятству. Хорошо бы, мне приснилось лето.