Тарелка опустела, и мне стоит
реальных усилий не начать вылизывать посуду, а голод ведь не
унялся, от слова совсем.
За дополнительную тарелку больничного
супа я сейчас готова будущее всего человечества продать. Мда...
лажанула где-то Волчица. Не того она спасателя выбрала. Маленькими
глотками цежу компот, стараясь растянуть на подольше.
Женщины начинают укладываться на
тихий час. Постепенно пищевой алкоголь делает свое дело, и
ослабленный организм поддается сну.
***
Будит меня медсестра:
— Аня, там следователь пришел, ты мне
скажи телефон родных, а то у тебя даже халата нет. Надели тебе
ночнушку операционную. У нее разрез сзади да две завязки. Ты же не
сможешь так ходить.
В ответ могу лишь глазами хлопать и
судорожно соображать:
— У меня никого нет.
Медсестра долгую минуту смотрит на
меня, поджимая губы, и выходит из палаты.
Скоро она возвращается с чьими-то
резиновыми тапочками и байковым халатом изумрудно-бордовой
вырвиглазной расцветки.
— Это сестринский, зимой накидываем,
когда между корпусами ходим. Возьми пока. Давай помогу. Следователь
уже второй день пороги обивает, сует свой длинный нос. Злой как
черт. Его Иваныч сегодня так отшил. Надеюсь, на тебе не сорвется. —
Она наклоняется к моему уху и понижает голос: — Неприятный мужик
какой-то. Склизкий. Осторожнее с ним.
Прекрасно. Предвкушаю.
Когда я уже пытаюсь завернуть в
бездонный халат свое тщедушное тельце, на пороге появляется мужчина
неопределенного возраста. Блестящую лысину прикрывают длинные
редкие пряди, зачесанные с одной стороны на другую. Тонкая шея с
торчащим кадыком смотрится в свободном вороте рубашки как одинокая
ручка в подстаканнике. Да и в целом полицейская форма сидит на нем
как-то нелепо, словно с чужого плеча.
Права медсестра, не внушает этот кадр
доверия.
Следователь окидывает цепким колючим
взглядом палату и обращается ко мне:
— Добрый вечер. Давайте выйдем в
коридор, переговорим.
Киваю и, стараясь не шаркать
тапочками на несколько размеров больше, следую за ним.
— Выпкин Виталий Борисович. Веду ваше
дело. Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов.
— А как вы это будете оформлять? Как
допрос? — Язык мой — враг мой! Молчи, Галя! Целее будешь.
Мужик с моими мыслями согласен,
зыркает исподлобья так, хоть города этим лазерным взглядом
испепеляй.
— Пока просто беседа. Опустим
формальности. Ваш лечащий врач запретил с вами общаться дольше
пятнадцати минут. Расскажите, что вы помните о событиях второго
октября?