- Сейчас позову! – откликнулся слуга.
Его Кася, кстати, тоже не узнала. А он негромко свистнул и из
зарослей показался конь, который подошел к таинственным подельникам
и замер в ожидании.
- Видите, какая отличная дрессировка!
Я же вам говорил, что Ротен гений в воспитании лошадей! – в голосе
слуги слышались хвастливые нотки, словно он сам занимался
дрессировкой.
- Посмотрим, на что он годится! И
лошадь и твой Ротен! - с ехидной усмешкой ответил второй.
Ротен? Эдмунд связался со шпионами?
Неужели это и стало причиной его отставки в армии? Дела в его
графстве шли всегда хорошо и в деньгах молодой человек не нуждался.
Почему? Как? Ответа Кася не находила.
Тем временем слуга сложил руки и
подставил их второму или второй. Бывают же мужчины с очень высокими
голосами? А перестук каблучков там в таверне? Он просто мог
показаться испуганной девушке.
Человек встал одной ногой на
импровизированную ступеньку и ловко перемахнул вторую ногу через
корпус лошади, садясь по-мужски.
- Все-таки мужчина! – решила
Катаржина, как из-под черного плаща, который задрался при посадке,
показалась розовая юбка. Слуга в этот миг приподнял небольшой
фонарь, который и позволил девушке разглядеть цвет платья. Женщина…
Девушка замерла, уже второй раз за день, боясь дышать. А слуга еще
посветил несколько секунд, пока всадница не выехала на дорожку,
ведущую к маленькой калитке в ограждении замка, и зашел внутрь.
Кася с ужасом услышала, как запирают
двери и запирают створку в окне. Похоже, дама возвращаться домой не
планировала, а порядки в доме поменялись. Что оставалось делать
бедной девушке? Уже выпала роса, которая намочила юбку и промочила
сапожки, предназначенные скорее для прогулок по мощеным дорогам
Орбурга, чем по плутанию среди неухоженного сада. И тогда она
решила идти и стучать в большие двери в надежде, что кто-то ей
ответит.
За обратный путь кусты и трава
вымочили одежду девушки окончательно. К главному входу она
подобралась похожей на мокрую курицу и отчаянно стуча зубами.
Собрала последние силы и заколотила в дверь
- Кто там? – к великому облегчению
голос оказался знакомым.
- Артур! – так звали старого
дворецкого дяди, - это Катаржина Корн. Я приехала по письму
дядюшки.
Послышалась возня. Вот вставили ключ
в замочную скважину, повернули. Вот с усилием толкнули двери. И
наконец девушка оказалась в теплом холле и с облегчением рухнула на
лавочку у входа, на которой обычно оставляли крупные вещи, чтобы
слуги убрали их.