– О чем ты думал, мать твою?! Чуть не спалились!
– Откуда я мог знать, что у него там керосина, как в самолете? – вопросом на вопрос ответил его собеседник. – Что накопал?
– Повреждения нейронов достаточные, чтобы вызвать проблемы с ЦНС, потерю памяти, иммунодепрессивное состояние. Бат хотел делать ультрабыструю детоксикацию с опиоидным антагонистом, но тут противопоказания имеются. Нужна детоксикация экстракорпоральная. И вот что я решил: проведу ее сам – благо, в психиатрии есть искусственная почка4. Потом заместительную терапию…
– Это же не по твоей части.
– Знаю. Ничего, чай, не сложнее гемодиализа будет. Только не проболтайся Бату ненароком, а то он с меня шкуру снимет.
Комбустиолог не на шутку рисковал: он мог и сам оказаться на больничной койке по воле человека, от которого намеревался скрывать столь многое. Но рискнуть стоило.
Глава 8. ОНА (3 июня)
АФФИЛИАЦИЯ
Стремление человека быть в обществе других людей, возрастающее в опасных ситуациях.
Я познакомилась с ним в Академии художеств, где работала моделью (хотя позировала одетой, злоязычный Игорь звал мое занятие «торговля телом»). Работа требовала неподвижности, но я боялась шелохнуться вовсе не от усердия. Словно планету Марс, меня сопровождали спутники Фобос и Деймос – страх и ужас. Делали почву под зданием института нетвердой, и в коридорах Академии меня шатало, как на море в шторм, и мутило от страха.
Студенты на модель, одетую ли, обнаженную ли, внимания обращали мало. Натурщики переставали быть для них людьми, художники видели в них конструкцию. Я знала: так же, как и все, словно на декорацию, смотрел на меня и этот человек. Но только с ним я опасалась встретиться глазами – страшнее представлялось только столкновение с убийцей в темном переулке. Я боялась его, как огня, недаром одевался он в зарево красного.
Снеговской.
Едва он появился в моей жизни, она стала полем боя. И снежно-белый флаг побежденного уже реял над моей головой. Он убивал меня, того не зная, потому что без него мне жизни не было.
– Нет, нет! Ну, только не любовь! – сокрушался Игорь – единственный, кому я рассказала о своем поражении.
Спеша, как крыса, убегающая с корабля, мой постоялец отбывал нынче на конференцию по психореаниматологии. Но уезжал он отчего-то на ночь глядя сломя голову, будто реанимировать кого-то предстояло прямо в зале заседаний. Сборы не ладились, вещи валились у Игоря из рук, когда он то и дело всплескивал руками, восклицая: