По такому дом дурной тихонько плачет!»
Даже Сашка, что Серёжке верил свято,
Относившийся к нему милее брата,
Но и тот с годами как-то отдалялся,
Знать, в нормальности Серёжки сомневался!
Он и сам порою думал: «Может, разум
Из меня со смертью птицы вышел разом?
Я ни с кем не вёл бесед в ночи до света
О прекрасном и желанном мире светлом?»
Но всегда, когда в себе он сомневался,
В нём всё тот же голос тихо раздавался,
И настолько этот голос был реален,
Что Серёжка убеждался: он нормален!
И тогда те треволненья и печали,
Что друзья, о нём заботясь, источали,
Он легко воспринимал, без раздраженья,
Своего к ним не теряя уваженья.
Но однажды он проснулся, тих, спокоен,
Зная: жизнью он своей уже не волен,
И впервые в нём покой и много света,
И он понял, что свершится скоро ЭТО!