Пришла очередь платья. Я достала наряд
из пакета, развернула, держа за верх, и ругательства замерли на губах. Длинное,
из кружева, без рукавов и с застёжкой на горле. Спереди целомудренно закрытое –
если не считать, что ткань не особо плотная, и под ней никакой подкладки. А
когда перевернула… Спина оказалась полностью открытая, то есть совсем. Внизу
платье стягивала атласная лента, и по моим прикидкам, шнуровка прикрывала лишь
попку. Всё. Дальше шёл длинный разрез до самого низа. Твою мать. В этом мне
идти на вечер и предстать перед тремя незнакомыми мужиками?!
-
Тебе помочь? – с явным нетерпением проговорил Глеб, и я очнулась от ступора.
Ладно… Ладно, чёрт возьми. Стиснув
зубы, расстегнула застёжку и натянула платье, чувствуя, что открыта не только
моя спина, но и поясница, и отчётливо видно, что белья на мне нет... Шнуровка из
атласной ленты в самом деле лишь мягко облегала ягодицы. Стоит дёрнуть за
бантик и распустить её, как платье будет держаться всего лишь на застёжке
сверху. Ну и ещё одна пикантная деталь: спереди, ровно посередине каждой груди,
шёл аккуратный разрез, в который проглядывали соски. Да я в этом всём выглядела
больше раздетой, чем если бы пошла просто голой! Повернулась к Глебу, сузила
глаза – взметнувшаяся злость притупила на несколько мгновений страх, и
проснулся характер.
-
Глеб, а не слишком ли это? – ровно произнесла, дёрнув за подол платья. – Мне
как-то не улыбается выглядеть дорогой шлюхой перед незнакомыми мужиками!
Самойский скрестил руки на груди и
выгнул бровь, медленно оглядев меня и явно довольный зрелищем.
-
М-м? – протянул он. – Тебе что-то не нравится, Лиля? Кстати, твоя сестра ведь
одна сегодня дома, да? – его голос стал вкрадчивым, и по спине словно сосулькой
провели. – Я могу отправить к ней гостей, детка, чтобы ей тоже не скучно
вечером было, а? Как ты на это смотришь?
Я задохнулась от ярости и
беспомощности. Всего парой фраз он выбил из меня весь воздух и жажду
сопротивления, нажав на больное место.
-
Ублюдок, - прохрипела, умирая от ненависти к Глебу и понимая, что ничего,
ничего не могу сделать.
Он крепко держал меня на крючке, и прекрасно
знал это. И, кажется, наслаждался ситуацией, когда рыбка, осознавая
безвыходность ситуации, всё-таки продолжала упрямо трепыхаться.