Без десяти семь всех запустили в
зрительный зал – продолговатое помещение, правда, без занавеса, но
со сценой и театральными светильниками. Стулья самые
разнокалиберные, были произвольно составленные в ряды, стены
украшала живопись и графика – хочешь смотри на сцену, хочешь на
картины. Если бы не тяжело нависающий подвальный потолок и вовсе
было бы импозантно.
– А ничего, – скупо оценила Ева
(бывшая подруга № 2 Алекса, она же Девушка Бонда, она же
Трехмужняя, она же лейтенант военной разведки).
– Мне тоже очень нравится, –
согласилась Вера. Благодаря своим пяти заказным детским книжкам с
картинками, она считала себя вполне причастной к миру
искусства.
Сам спектакль был о русских
эмигрантах за границей, как им там нехорошо, но и о родине самые
плохие воспоминания. Публика слушала внимательно, как бы примеривая
это на себя. Сильно кривился только Алекс, ему истинному
коста-риканскому эмигранту, вернее репатрианту все это нытье было
глубоко отвратно: вместо того, чтобы радоваться новым реалиям и
обуздывать их под себя, зачем-то прикидываться жалким и ничтожным
насекомым. К счастью пьеса была одноактной. Финальные аплодисменты,
впрочем, были весьма щедрыми и не меньше десяти букетов
осчастливили употевших актеров.
Примерно треть публики двинулась на
выход, остальные расходиться не спешили, предстояло якобы
обсуждение спектакля с труппой.
– Вы останетесь? – к князькам
пробрался Ивин.
– Конечно, – Алексу хотелось
полностью ознакомиться со всей ситуацией.
Пока ждали актеров, прямо в
зрительном зале расставлены были несколько складных столиков,
вокруг которых сгруппировались зрительские стулья. Две девушки
засновали между столикам разнося пиво, графинчики с водкой, бокалы
с вином и тарелки с крошечными бутербродами, сразу получая от
заказчиков денежки. Алекс тоже подал знак и четыре бокала с красным
вином опустились на их столик. Включилась легкая музыка и не
дожидаясь приглашения, все принялись угощаться. Вот и актеры вышли.
Их тут же принялись подзывать за тот или другой столик, предлагая
горячительные напитки.
К столику князьков вновь приблизился
Ивин.
– Это они, – указал он глазами в
сторону.
В зал вошли четверо в кожаных
куртках. Двое напоминали борцов греко-римской борьбы, двое были
более субтильны, но именно они имели самый вызывающий вид.