Во время поездки поговорить с директором гимназии не получилось.
Виной тому наличие лишних ушей из Следственного комитета. Да и сама
обстановка не располагала к душевным беседам. Я с опаской
рассматривала угрюмого мужчину, в обязанности которого входило
круглосуточное наблюдение за мной. Нахлебов Тарас Григорьевич –
старший унтер-офицер, городовой полицейской Управы, оказался на
редкость молчаливым. Директор представил нас друг другу, на что
охранник буркнул «Здравия желаю!» и уставился в окно. Зато водитель
– полная противоположность, болтал без умолку. Он радостно сообщил,
что ему также поручено сопровождать и напутствовать барышню
Молчанову вне стен гимназии. Так что, если надумаю выйти в город,
то непременно под его присмотром. Достаточно телефонировать или
отправить магический вестник, и он тут же прибудет, если только на
срочный вызов не пошлют. В таком случае, следовало непременно
дождаться его возвращения.
– Не переживайте, Константин Алексеевич, – осадил говоруна
Савушкин. – Меня уже уведомили, что за Анастасией Трофимовной
необходим особый присмотр. Смею напомнить, что я равно отвечаю
перед империей за каждого ученика. Без моего разрешения никто не
вправе уходить с территории гимназии. Поэтому, если в Следственном
комитете намечаются мероприятия с участием моих подопечных, то
прошу составлять запрос на их убытие заранее и по установленной
форме.
– Непременно учту, Ваше высокородие, – отозвался парень и,
поймав в отражении зеркала мой взгляд, снова подмигнул. – Нам с
Анастасией Трофимовной предстоит долгое сотрудничество.
Охранник только хмыкнул на это заявление, но никак не
прокомментировал. А вот со мной, чувствуется по напряжению со
стороны директора, еще состоится предметный разговор на эту
тему.
Автомобиль тем временем лихо помчался по Большой Дворянской и,
притормозив у трехэтажного здания из красного кирпича, свернул на
подъездную дорожку. Широкое крыльцо со ступенями из белого камня,
арочные окна в белом обрамлении, поднятый на высоту второго этажа
балкон, подпираемый полуколоннами, придавали строению легкий налет
средневековья и романтизма. С некоторым волнением я приняла помощь
директора при выходе из машины и на миг замерла, осматриваясь.
Осенний ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья и кружил их,
заметая чистую дорожку. Дождь прекратился, но морось еще оседала на
лице прохладной влагой, пахло грибной сыростью.