– Я? Идти? – Смахнув слезы, я осмотрелась, чтобы понять, на чем
таком мягком устроилась. – Простите! – Как только поняла, что князь
присел на каменной лавке и расположил меня на коленях, густо
покраснела. Неудобно-то как! То есть, лежать удобно, тепло и уютно,
но как это смотрится со стороны? – Я… Ох! Ваша светлость, как же
это? Если нас увидят, подумают невесть что! – Я рванулась, чтобы
встать, но меня мягко удержали на месте.
– Не увидят, потому что ни у кого духу не хватит сюда
спуститься. Да и время еще не вышло, чтобы наверху забеспокоились.
– Мягкая улыбка, теплый взгляд, прикосновения, от которых бросало в
дрожь. На миг я поддалась очарованию князя, доверчиво глядя ему в
глаза. Так хотелось поверить, будто между нами могла возникнуть
симпатия или даже нечто большее. Но ведь это слишком невероятно,
чтобы быть правдой.– Вам же, наверное, неприятно нянчиться со мной?
Я в порядке уже, правда. – От волнения у меня в горле пересохло и
слова вырывались шепотом.
Возраст канцлера приближался к сорока годам, но я бы не дала ему
больше тридцати. Только складка на переносице и первые морщинки у
глаз выдавали, что он старше, чем выглядит. Еще меня удивило
отсутствие щетины, кожа была гладкой и чистой, без покраснений или
пигментных пятен. И волосы без единого намека на седину.
– Ничуть! – Алим Осипович опроверг сомнения искренней улыбкой,
от которой екнуло мое бедное сердечко. – Ни один мужчина не скажет,
что ему неприятно держать в объятиях красивую молодую девушку.
Кажется, у меня даже кончики ушей запылали от смущения. Он
правда считает меня красивой? Впрочем, чего это я уши развесила?
Кто я, и кто он? Канцер женат, поэтому никаких больше намеков,
иначе – прощай репутация.
– И все равно, это неправильно. – Я с сожалением отстранилась и
переместилась с таких удобных и теплых коленей на холодную
скамеечку. – Хотя бы потому, что подобное поведение бросит тень на
вашу супругу. А я бы не хотела разрушать чужое счастье.
– Вы правы, Анастасия Трофимовна! – При упоминании супруги,
князь стал грустным, подобрался весь и вновь стал тем
отстраненно-холодным чужаком, каким был недавно. – Прошу прощения
за вольность, я не имел намерений задеть вашу честь или оскорбить.
Просто хотел отвлечь от тех видений, что обрушились на вас. Вы ведь
увидели что-то?