— Мы скоро отчаливаем? —
поинтересовался у кого-то из дружинников.
— Эти вот отчалят, мы следом.
— Понял, — я размышлял, как дать
понять Вячеславу, что все в порядке, схема у меня и наш договор в
силе.
Потом подумал, чего я менжуюсь?
Парень мне помог, что называется. Могу я подойти и сказать товарищу
спасибо? Могу. И я пошел, по-прежнему держась за живот на всякий
случай.
— Вячеслав, спасибо за помощь!
Таблеточка твоя прям волшебна. Помогла! Полегчало мне. Ты, если
что, обращайся. Чем могу, помогу. Я в общаге живу, в
педагогической. Меня там все знают. Алексей Лесаков, — я протянул
журналисту руку. — Заходи в гости, буду рад.
— Алексей, искренность в
человеческих отношениях — это основное. Я верю тебе, — негромко
произнес Стеблев, пожал мне руку и забрался в автобус.
А я остался стоять на поляне, как
громом пораженный. Жить ему оставалось без малого семнадцать лет. В
марте девяносто пятого его убьют на пороге собственного дома.
Убийство так и не раскроют. Целые сутки российские каналы будут
транслировать траурную заставку с портретом Вячеслава и надписью:
«Вячеслав Стеблев убит».
Сказать или не сказать? Вот в чем
вопрос…
— Иди, болезный, занимай место, —
раздался за спиной ехидный голос Кузьмича. — Да не туда, вон ваш
автобус стоит.
Я обернулся, увидел консервную банку
на колесах, кивнул и потопал в сторону раздолбанного тарантаса. По
дороге домой, подпрыгивая на ухабах и колдобинах, я все думал: на
фига была нужна эта облава? Нудисты разместились далеко за
пределами цивилизации, так сказать. Встали лагерем, отгородили его
пошитыми тряпочными «стенами» от внешнего мира. Жили тихо-мирно,
никому не мешали, не буянили, в поселок на дискотеки не ходили, в
пьяных драках замечены не были. И вдруг на тебе — облава!
Предположим, парочка местных
любителей шелковицы набрела на палаточный лагерь, обнаружила толпу
голых людей и оскорбилась в лучших чувствах. Вернулись в поселок,
нажаловались участковому. Не удивлюсь, если это были какие-то
хитрожопые мужички, решившие срубить легких денег на курортниках.
Ну а что, собрали ягоды, продали, вот тебе чистая прибыль, и
никаких затрат! Только за билет на автобус. Да и то, если на велике
— двадцать минут до города, тридцать — до Центрального рынка. Все
копейки в карман!
Участковый, как водится, от
заявления отбрыкивался, но потом то ли сдался и принял, то ли решил
проявить инициативу, сходил и отработал жалобу. Провел
профилактическую беседу, поставил галочку и с чувством выполненного
долга на том угомонился. И вдруг рейд.