На удивление, все прошло гладко.
Эльфийка, где лежала, там и продолжала лежать. Орк, где стоял, там
и продолжал стоять, впрочем, как и все остальные замеченные мною
ранее солдаты. И это было неплохо. Точно так же неплохим подспорьем
являлось их полное игнорирование меня. На всякий случай, стараясь
не издавать шума, я подошел со спины к орку и, затаив дыхание,
защелкнул на его шее один из двух забранных у смертника ошейников.
Орк было дернулся, но тут же как-то осунулся и превратился в квелую
амебу, позволив увести себя куда подальше от остальной бездушной
братии. С эльфийкой же такой фокус не прошел. Стоило мне только
нагнуться к ней, как та сама отреагировала на близкое движение и,
возможно даже, мое сопение, вновь взгромоздившись мне на спину в
попытке провести удушающий прием. Видать, он был вбит ей в
подкорку, если раз за разом она повторяла его, будучи фактически
бессознательным существом.
Вот таким вот недодушенным с
неприкаянной из эльфийского рода-племени на закорках я предстал
взору очнувшегося и силящегося освободиться Тимохи. Надо было
видеть промелькнувший в его глазах страх, когда он понял, какую
необычную девушку я притащил к нему на самое последнее в его жизни
свидание. Вот только скорость действия моей ноши оказалась куда
выше скорости реакции его организма. Иными словами говоря,
обосраться от страха он не успел. Мне же впоследствии только и
оставалось, что нацепить на новорожденного неприкаянного его же
бывший ошейник, да проводить всю троицу обратно к дороге.
Мне так и не вышло выяснить, кто снес
башку оставленному гнить в лесу орку и кого я не досчитался на
дороге в первый свой выход из леса. Но, да и ладно. То оказались не
самые мои крупные проблемы. Куда более важным виделось разобраться
в свою пользу с очухавшимися вернувшимися. Тем более что как-то
сносно пообщаться со мной смог только солдат по причине незнания
остальными великого и могучего.
- У-у-у! Неучи ушастые! - только и
смог что выругаться я в ответ на очередное непонятное щебетание уже
в три требовательных эльфячьих глотки. Насколько милыми смотрелись
их лица, пока они молчали, настолько же отвратными они мне начали
казаться на пятой минуте не умолкающего птичьего базара. А ведь все
это время я еще пытался разобраться каким таким макаром должно
двигаться то самое колесное чудо технической мысли, на которое мне
повезло наложить свои загребущие лапы.