На счастье незваной ушастой
пассажирки, что все еще продолжала висеть на мне после того, как я
с трудом вновь утвердился на ногах, отсекать ее руки было не с
руки. Вот такой вот получился каламбур. Слишком уж сильно я дорожил
целостностью своей шеи, вокруг которой они и были обвиты. Потому,
откинув бебут на землю, я с трудом просунул свои ладони под ее
руки, слегка откинулся назад и сделал резкий шаг вперед,
одновременно нагибаясь и раздвигая локти в стороны. Не то, что
можно было бы предпринять против привычного живого соображающего
противника, но лучшее, что пришло мне в голову для скидывания с
плеч повисшего на них безвольного, но крепко зацепившегося, «мешка
картошки».
Не удосужившаяся взять меня ногами в
замок эльфийка совершила кульбит через голову и улетела метра на
три вперед, где и затихла, не предприняв ни малейшего действа,
чтобы подняться. Одновременно с высвобождением от не самых приятных
объятий я смог подтвердить одну из посетивших мою голову догадок –
окружавшие меня «зомби» тут же повернули головы в ее сторону, явно
среагировав на звук и движение. Не то, чтобы они вертели головами
всякий раз, как ветер принимался шуметь кронами деревьев. Но вот на
издающее звуки тело среагировали мгновенно. Однако как-то опознали
своего, продолжив стоять там, где находились прежде.
Тем временем, сбоку послышался шелест
прошлогодней листвы – это осело на землю лишенное мною конечностей
тело, даже мысленно называть которое человеком я уж точно не
собирался. Не после всего увиденного. Это было именно тело,
существо, пустая оболочка, но не человек или же не какой-либо
другой разумный, если судить по той паре непонятных организмов, что
я мог рассмотреть минутой ранее. Отныне взявшее надо мною верх
рацио позволяло смотреть на мир куда проще, чем было при наличии
моральных стопоров. Поэтому и все мои последующие действа могли
показаться стороннему наблюдателю чем-то бесчеловечным, тогда как
для меня являлись единственно верными и правильными.
- Значит, боли мы не чувствуем, а вот
живучесть не превышает таковой у обычного человека, - не столько
вслух, сколько про себя проговорил я, наблюдая за тем, как
возможность существования покидает тело вместе с последними каплями
крови.
Стащив с окончательно умершего
солдата вещмешок, карабин Мосина и ремень с подсумками, я двинулся
по следу тех, кто совсем недавно наведывался к месту моего
появления в этом мире. Поломанные ветки, продавленный мох,
разворошенная листва – всего этого имелось в избытке на земле, что
позволяло мне с легкостью поддерживать направление движения. Именно
так я наткнулся на не подающее признаков жизни тело еще одного
цивилизованного неандертальца. А как оно могло подавать эти самые
признаки, если снесенная одним профессиональным ударом клинка
голова покоилась метрах в четырех от остальной туши? Вот и я не
знал, как можно после такого жить! Потому, прежде чем двигать
дальше, задержался у покойника, как для его обыска, так и для
приведения себя с оружием в относительный порядок, благо успел
отойти метров на пятьсот от той «группы в полосатых
купальниках».