Внизу, на ярко освещенном дворе, гомонили гости, сверху, чуть
дальше козырька крыши, виднелось, по ночному черное, небо и Алексей
вдруг ощутил себя совершенно комфортно на этом неосвещенном
балконе. Здесь его никто не видит, и никто не будет искать. Во
всяком случае, до приезда Олега Павловича.
- Не трогай ты этого капитана, - донесся до Алексея голос
Решетникова. - Сталкивался я с ним по службе пару месяцев назад.
Говорит сразу, все что думает. При всех, не оглядываясь на регалии.
Прямой и жесткий как штык. В бою, конечно, только такие и нужны. Но
на плацу — изволь соблюдать субординацию. А не можешь — сиди в
своем гарнизоне до пенсии! И сидеть бы ему за свой длинный язык - а
оно вишь как повернулось...
- Да я просто понять хотел, что за серьезный хрен такой из
ниоткуда взялся, - проворчал Кондрат Ефимович.
Только теперь Алексей сообразил, что оба генерала сидят
буквально в нескольких метрах от него, за углом здания. Капитан
Сенников, помимо своей воли, оказался в роли подслушивающего.
Чувство невольного стыда заставило его подняться, с намерением
покинуть балкон. Дослушать, конечно, хотелось – интересно, о чем
говорят между собой генералы в непринужденной обстановке, но
Алексей считал это непозволительным, с точки зрения офицерской
чести. Однако, уже следующая фраза вернула его обратно на стул и
заставила забыть о нормах морали.
- Не надо, - сказал Решетников. - Ты же слышал — это его
человек. Пойдет со всеми под одну гребенку. Нечего силы тратить. Ты
еще на ситуацию вот с какой стороны посмотри: это не обычный его
подчиненный, а свой! Раз он сюда его притащил — значит,
все твои тревоги напрасны. Ничего Палыч пока не заподозрил. А свои
«глаза и уши» можешь гнать взашей за такую «дезу» в аналитике.
Безмозглые они у тебя.
- Ты прав, черт тебя дери, - согласился Кондрат Ефимович.
- А вот после того, что случится, Олегу Павловичу все равно
несдобровать: будут у него свои люди тут или нет, уже неважно.
Пойдет под трибунал, а потом в лучшем случае — на пенсию.
- Да какая пенсия, - хмыкнул Кондрат Ефимович. - За такое -
спасибо, если не посадят. Хорошо еще, коли без трупов обойдется…
Хотя это вряд ли. Даже жалко немного Палыча. Но тут вопрос не
терпящий слюнтяйства. Выживает сильнейший.
- Ты, главное, не забудь потом, кто тебе это все придумал, -
голос Решетникова был дружелюбен, но в нем были слышны нотки
беспокойства.