После душа меня потянуло в сон, и я проспал на своей койке до
сумерек.
Проснулся аккурат за мгновение до того, как поезд тронулся в
обратный путь.
Кира ушла в “гостиную” и сидела на стульчике у окна, наблюдая за
тем, как ландшафт со все возрастающей скоростью убегает в другую
сторону. Я сел рядом, потирая глаза и зевая.
Через минуту мы летели с нереальной скоростью в полной тишине.
Пейзаж за окном смазался в горизонтальные полосы, солнце зашло, и
спустились густые синие сумерки. Равнина превратилась в темное
озеро, над которым поблескивали неподвижные звезды.
Ближе к ночи поезд сбросил крейсерскую скорость, о чем мы с
Кирой поняли не сразу. Вагоны испустили яркие лучи, осветившие
траву и желтую высушенную землю, которая убегала в сторону все
медленнее.
Открылась дверь в нашу хату, и заглянул Габриэль.
– Это то самое место, откуда мы вас забрали, – сообщил он. – Вы
хотели забрать свои вещи. Возьмите симботов и принесите ваше
имущество. Никто не вправе отнимать его у вас. Мы, россы, очень
ценим право на собственность... Только не увлекайтесь: наш поезд
пассажирский, а не товарный!
Это был приятный сюрприз. Я свыкся с мыслью, что россы не
удосужатся сделать лишнюю остановку. Мы с Кирой переглянулись и
вскочили.
– Наши вещи, наверное, уже разграбили... – неуверенно
проговорила Кира.
– Кто? – удивился Габриэль. – Те жалкие фанатики? Они не
посмеют, я вас заверяю! Там, где пролегает дорога Республики Росс,
царит порядок.
Это было слишком хорошо, чтобы с ходу поверить.
Мы с Кирой вышли в ветренную ночь, спустившись по развернувшейся
как мятая фольга лестнице. Следом за нами чеканным шагом выступили
два симбота.
Вдоль верхней кромки вагонов сияли шестиугольные прожектора,
заливающие светом окружающее пространство на сотню метров. Но наш
лагерь в овраге располагался немного дальше. Когда мы вышли из
освещенной зоны, симботы врубили собственные прожектора на
груди.
Если селенофилы где-то здесь, они здорово струхнут...
Но они ушли. Не слышались голоса, не вспыхивали отблески костра
– лишь шумел легкий степной ветер.
Мусоровоз стоял на месте, и – вот чудеса! – его не тронули, хоть
я не запер ни кабину, ни кузов. Моей палатки и шатра Киры также
никто не коснулся. В палатке на спальном мешке лежал автомат с
патронами.
Габриэль прав: вдоль гравитационной дороги царит идеальный
порядок.