Отщепенцы-ведуны превыше всего ценят личную свободу и не создают
семей, живя с наложниками или наложницами. А вот маглы семьи, как
правило, создавали, хоть и не всегда. Они вкалывали на полях и в
сералях, пасли скот, выполняли разную работу, но при этом получали
и воинское “образование”. В становищах сражаться обязаны все
поголовно, даже кони и собаки, не говоря уже о людях.
Если же человек не имеет никаких склонностей к воинскому
искусству и не поддается никакой дрессировке, то его изгоняют из
становищ. Говорят, таких бродяг принимают в Республике Росс, но это
не точно. По мнению моих наложниц, такие бездари не нужны никому,
даже странным россам.
Короче, в становищах как бы сосуществовало два образа жизни, и
всех все устраивало.
– А откуда у детей нейрочип берется? – спросил я Киру. –
Колдовство – это результат того, что в голове есть нейрочип, верно?
В Вечной Сиберии этот чип вставляют всем подряд, у них... то есть у
нас даже шрамы на затылке есть... Но здесь? Почему некоторые дети
владеют волшбой, а некоторые – нет?
Кира пожала плечами.
– Им не вставляют нейрочипы. Они прирожденные ведуны.
Я задумался.
– А если у них врожденный апгрейд?.. Что-то вроде генетического
изменения мозга...
Кира не встречала в литературе информации о “генетических
нейрочипах”, но знала, что непосредственно перед появлением
Поганого поля, навсегда изменившего мир, человеческая цивилизация
сделала множество открытий в сфере генетики. Так что вполне
возможно, что и изобрели ненароком генетический нейрочип. Тогда
возникал вопрос, зачем в Вечной Сиберии парятся с обычными чипами,
если есть генетические?
Ответов на эти вопросы не было...
Итак, когда я вошел в шатер, внутри на подушках по кругу
восседало человек десять Отщепенцев – пять мужиков и пять женщин в
возрасте от тридцати до шестидесяти. Все – сплошь в татухах в виде
геометрических и разных абстрактных фигур. Тату покрывали лица,
шеи, открытые участки рук. Я почуял укутывающую этих людей волшбу.
У многих были серьги в ушах и носу, а у женщин вдобавок цветы в
волосах.
Кое-кого я встречал вчера, но сейчас сильно не присматривался –
позже перемотаю запись и, если понадобиться, рассмотрю так
пристально, как захочется.
– Хайло! – сказал я.
Как и вчера, меня попытались просканировать, и, когда не
получилось, попытки сразу прекратились. Несколько Отщепенцев
выразительно переглянулось.