– Тихо-тихо, – засмеялась Люция, вскочившая на ноги. Она
остановила коней взглядом, и вовремя – еще немного, и животные
снесли бы шатер, задев один из несущих столбов. Кони встали в ряд,
их бока судорожно поднимались и опускались. Вот так надо управлять
животными, а не как я! Ну, ничего, научусь.
– Молодец, – одобрил Джером, который не сдвинулся с места, будто
ничего не произошло. – Олесь, отныне ты не просто Отщепенец, но и
ведун Вед Форм.
Той ночью, когда я обрел Веды Форм и научился управлять
лошадьми, а свирепая Отщепенка Люция остановила коня на скаку одним
взглядом, Кира не попалась мне на глаза ни разу. Видимо, она и не
подозревала, что я прошел испытание. Спала себе спокойно на окраине
становища в собственном маленьком шатре, пока я дрался с Уродами и
обменивался с ними кровушкой.
Зато не спали мои новые наложницы – Катерина и Азалия. То ли им
полагалось дожидаться своего “пано”, как бы поздно он не
возвращался в шатер, то ли знали, что со мной происходит. Или же –
и эта мысль была наиболее для меня лестной – воспылали ко мне...
нет, не любовью, но хотя бы признательностью за хорошее обхождение
на контрасте с рыхлым и вредным покойным Гришаном.
Наложницы помогли мне снять окровавленную и порванную одежду,
омыли раны и смазали пахучими (если не сказать “вонючими”) мазями.
В серали я впервые увидел в зеркале свою рожу после того, как Урод
угостил меня когтистой лапой. Зрелище было не для слабонервных.
Правда, в становище Отщепенцев из слабонервных не было никого,
кроме меня. Левая щека у меня опухла и посинела, на ней чернели три
параллельные рваные раны, заполненные спекшейся кровью. Сантиметром
правее, и я бы стал вылитым одноглазым пиратом. Хотя и с двумя
глазами мое лицо мало чем отличалось от отщепенских физиономий –
разве что я не мог похвастать татуировками прямо на фейсе. Длинные
волосы, собранные в хвост, неаккуратно подстриженная борода и усы,
дочерна обгоревшая на солнце кожа, на фоне которой серо-голубые
глаза выглядели неуместно, и с недавних пор – чудовищные шрамы.
Поганое поле постепенно превращало меня не пойми во что.
Спал я неважно. Вначале долго не мог уснуть из-за боли и
впечатлений, затем мне поплохело, и вроде бы поднялась температура.
Начал бить озноб, и ласковые наложницы укрыли меня меховым одеялом,
под которым было то жарко, то холодно. Наутро, впрочем, полегчало,
и я убедился, что помирать от заражения крови не собираюсь.