Я тоже уселся, сбив подушки и оперевшись о них спиной. Секунду
размышлял, с чего начать. Затем сказал:
– Я вас покину. Не знаю, надолго ли. Но, думаю, что надолго.
Я ожидал шока, грусти, радости, скрытого злорадства – чего
угодно. Любой эмоциональной реакции. Но наложницы не шевельнули ни
единой мимической мышцей.
Азалия задала странный вопрос:
– Пано оставляет нас за собой?
– В смысле – не отдам ли кому-нибудь другому? – догадался я. – А
вы хотите?
Они хором вскрикнули:
– Нет!
Было отрадно слышать и видеть, что по отношению к моей персоне у
них все же есть эмоции, а не одно служебное подобострастие и
вышколенность.
– Тогда оставляю вас за собой, – сказал я, чувствуя себя добрым
барином. – Надеюсь, вас никто не тронет.
– Никто не тронет собственность Отщепенца, – заверила Катерина,
счастливо улыбаясь.
Слово “собственность” меня покоробило. Но то, что их никто не
тронет из-за уважения к собственности, несомненно радовало.
Азалия и Катерина вели себя сдержанно, но от моего внимания не
укрылась искренняя радость оттого, что пано уезжает и при этом
оставляет их за собой. Позже я подумал, что эти двое прекрасно
выживут и без пано. Никто их не тронет, а они будут вести хозяйство
и растить общего сына в ожидании господина.
Катерина сказала:
– Мы будем всегда ждать вас!
Если не дождуться, подумалось мне, – для них же и хорошо;
дождуться – тоже неплохо. Я очень удобной пано, если так
посмотреть.
Что касается самого пано, то у меня в кои-то веки появился дом –
настоящий дом. Не комната в бараке пополам с престарелой тетей и не
виртуальная съемная квартира, а реальное место, где я –
полноправный хозяин. И где меня будут ждать.
Становище не стоит на месте, вспомнилось мне. В следующий раз
оно вместе с мои шатром, сералем и загоном для скота и коней будет
находиться выше или ниже по течению. А то и в горах. Но ничего
страшного – понадобиться, я найду этот свой передвижной дом с
прислугой, которая никогда не предъявит права на владение.
В ведунократии все же есть свои плюсы.
***
Вечерний ивент в честь нового бро состоялся в нескольких сотнях
метров выше по течению от становища, на небольшом аккуратном мысе,
далеко выдающемся в водное пространство большой реки. Земля мыса
заросла низкой густой травой, наподобие подстриженной газонной, у
самой воды протянулась лента мелкой гальки. Длинный пирс,
освещенный рядом фонарей со свечами внутри, уходил в темнеющее
туманное пространство. Такие же фонари озаряли несколько длинных
деревянных столов, накрытых на лужайке. Стемнело, и их рассеянный
свет создавал романтическую атмосферу неплохого кафе на реке. Я
прикинул, что было бы еще круче, если б столы стояли на площадке,
установленной на сваях прямо над водой, но для Отщепенцев это было
непрактично. Они же кочевники – на хрена им строить площадки на
сваях?