Три богатыря пронеслись справа от машины, обогнули ее и Киру с
заводной лошадью сзади и появились слева, сделав таким образом круг
вокруг нас. Изучили обстановку, получается.
Я почему-то был уверен, что это колдуны, хотя никаких перстней
на пальцах не заметил. Наверное, решил так из-за длинной
растительности на головах.
Я выпрыгнул из кабины, сжимая в руках автомат. На каждой руке –
по три перстня Морока.
Теперь, когда меня не экранировала металлическая кабина, я
почуял их силу по-полной. Особенно ее много было вокруг
рыхлого.
Три всадника выстроились в ряд: рыжий в центре, черный и рыхлый
по сторонам. Три грузовые лошади тоже выстроились в ряд позади,
словно их долго дрессировали специально для такого построения.
Гончие стояли справа и слева от всадников, высунув языки, бока их
поднимались и опадали, глаза были настороженные. Они не нападали,
но были готовы к атаке.
– Ха́йло! – хриплым, гортанным голосом крикнул рыжий, сделав
ударение на первом слоге. Слово походило на “hallo”, но могло
значить все, что угодно.
На всякий случай я сказал:
– Привет.
– Кои йи? – последовал новый вопрос.
Я затупил.
Вмешалась Кира, которая подъехала ко мне на лошади. Она
выглядела расслабленной, но лук находился ближе к руке, чем
обычно.
– Ви симплые дорожники, – сказала она.
– Тут терра Отщепенцев!
А вот это я понял.
Перед нами знаменитые Отщепенцы. И это их “терра”, то есть
земля.
Пока рыжий переговаривался с Кирой, рыхлый буравил меня тяжелым
взглядом мутных, полуприкрытых глаз. Я отвечал тем же. Тактика это
так себе – пялясь на одного человека, теряешь из виду остальных. Но
я рассчитывал на то, что успею врубить боевой режим, если начнется
месилово.
– Ви ведаем се, – сказала Кира. – К йиим едем.
– С счом?
– Йиим хотим прирастать.
Немигающий жабий взгляд рыхлого начинал меня подбешивать. Не
отрываясь от него, я громко поинтересовался у Киры:
– Это Отщепенцы?
– Да, – так же громко и четко ответила она.
Наступила тишина. Поддувал сухой ветерок, колебля жесткую траву.
Солнце жарило, как обычно, с чистого неба. До меня доносился запах
взмыленных лошадей и потных мужланов. Черный дым поднимался в
небесные выси как раз позади них.
Вдруг толстые губы разомкнул рыхлый:
– Се – ведун! Чую ас.
И некультурно тыкнул в меня толстым пальцем.
Я снова обратился к Кире, все так же глядя в его мерзкую
рожу: