Но по крайней мере хотя бы одна живая душа улыбается мне с искренним сочувствием.
В церкви яблоку негде упасть, и наше появление встречают аплодисментами, словно начало представления.
Квартет музыкантов со скрипками задает свадебный марш.
Я выдыхаю, пытаюсь успокоить дыхание, но тщетно. Трясет где-то внутри.
Хорошо, что можно опереться на руку отца и вот так, мелкими шажками, идти по узкому проходу навстречу человеку, который милостиво согласился взять меня в качестве компенсации за нанесенное моей сестрой оскорбление. И только потому, что я оказалась невинной.
Когда останавливаюсь перед ним, сердце уходит в пятки.
Марат Островский.
По телевизору я видела его чаще, чем вживую. Он был у нас трижды: первый раз, когда приехал посмотреть на Свету, второй – чтобы сообщить о своем согласии взять ее в жены. А третий – два дня назад, чтобы посмотреть на ту, о чьем существовании даже не догадывался – меня.
Он высокий и крепкий, и, несмотря на разменянный сорок седьмой год, у него практически нет седины. Но достаточно морщин на лбу и вокруг глаз. Он хорош собой – невозможно это отрицать, даже если пропасть возраста между нами мешает мне разглядеть в нем мужчину.
У него темно-синие глаза, темно-русые волосы, ухоженная небольшая бородка обрамляет тяжелую квадратную челюсть. Костюм сшит идеально, сидит на широких плечах как влитой.
Рядом с ним я просто коротышка.
Он снова, как несколько дней назад, пристально изучает мое лицо.
Я привыкла, что на меня обычно смотрят сквозь пальцы, не задерживая взгляд, как будто мое несовершенство – это грязная лужа, которую лучше поскорее и безопаснее обойти. Но у Марата взгляд покупателя. Он даже не скрывает, и плевать на гостей, которые пришли насладиться зрелищем самой богатой свадьбы года, а вместо этого томятся в ожидании.
Между широкими темными бровями мужа пролегает глубокая складка.
— Улыбайся, - приказным тоном, словно понукает лошадь. – Раз уж твоя семейка меня поимела и на фотографиях будет не красивая жена, то пусть тогда она хотя бы выглядит счастливой. Или ты не рада, что станешь Островской?
— Рада, - еле ворочаю языком я. – Спасибо… вам.
Он даже не пытается перевести нас на «ты».
И слава богу, потому что меня выкручивает от одной мысли, что сегодня ночью придется разделить постель с человеком, который всего на пару лет младше моего отца. И этот человек не будет расшаркиваться, чтобы наша первая брачная ночь стала для меня чем-то особенным. Ему вообще плевать на то, что сегодня – второй раз, когда мы видимся лицом к лицу.